где бабушка раньше жила и которые были построены более ста пятидесяти лет тому назад, проданы, чтобы покрыть больничные счета. К тому же на их содержание уходило немало денег. Дома перенесли на свободный участок неподалеку; Да Ин слышала, что два года назад из них сделали отель в традиционном стиле. По телефону мама сказала, что нетронутым остался только сарайчик. Да Ин пряталась в этом сарайчике, когда в детстве играла в прятки. Он был идеальным укрытием.

И обителью хаоса. Окон там не было – маленькое деревянное окошко прямо под потолком не в счет, – поэтому темнота царила внутри даже днем, когда снаружи светило солнце. Играя в прятки с другими детьми, Да Ин пряталась в большом старинном шкафу, который стоял за сваленными в груду старыми книгами и мешками с рисом, и в девяти случаях из десяти ее не находили. Даже если водящий заходил в сарайчик, то натыкался на беспорядочно лежащие лопаты, хомуты, которыми пользовались, когда здесь еще разводили скот, жернов, кучи бумаг, большую фоторамку и покрытые пылью спортивные снаряды – и, боясь на что-нибудь наткнуться в темноте, почти сразу уходил.

«„Книжная кухня Соян-ри” готовится к открытию – заявки на бронирование принимаются с первого апреля!»

Да Ин взглянула на вывеску. Внизу было написано: «Книжная кухня – место, где вы найдете утешение и поддержку. Пансионат & книжное кафе: здесь можно читать, писать и обмениваться впечатлениями». Вывеска колыхалась на ветру, но погруженная в раздумья Да Ин его не замечала.

Да Ин тихо вздохнула. Она бы выкупила бабушкину землю, если бы знала… Дома2 можно было бы использовать как виллу или студию… Но отец не хотел, чтобы Да Ин цеплялась за прошлое. Ей следовало помнить любовь, которую дарила ей бабушка, но не зацикливаться на чувствах и переживаниях.

В мае прошлого года семья первого дяди, проживающая в Соединенных Штатах, и семья третьего дяди, владеющая домиком в Испании, приехали в Корею. Восемь братьев и сестер, каждый из которых жил своей жизнью, решили продать бабушкину землю и разделить деньги. Потому что живые должны жить дальше. Сейчас отец уже знал, что Да Ин мучается от бессонницы (хотя ничего не замечал, пока у нее не развились панические атаки), но надеялся, что она красиво сложит свои воспоминания о бабушке и сохранит их в сердце. Да Ин тоже понимала чувства отца, поэтому не рассердилась, когда он сказал, что продал землю.

Однако ей хотелось вернуться сюда – в место, где она смогла бы чувствовать бабушкино дыхание. Под тенистым склоном холма сквозь тьму суровой зимы распускались цветки сливы. Ветки были усеяны бутонами, которые, казалось, вот-вот раскроют лепестки – как девочка-подросток, которая хочет что-то сказать, но держит рот на замке.

Когда девятилетняя Да Ин сказала бабушке, что мечтает стать айдолом, та лишь улыбнулась и предложила сходить в магазинчик, купить к чаю крученые пончики квабеги. Интересно, были ли у бабушки тайны, которыми она хотела поделиться с Да Ин?

Узенькая дорожка, по которой Да Ин, держась за бабушкину руку, спускалась к рынку, осталась прежней. Горный хребет, похожий на волан юбки, тоже остался прежним – незнакомым было только здание.

Холодный ветер низко завывал, словно предупреждая о произошедших переменах. Старых домов – ханок с их историями больше нет. Теперь на их месте стояло современное здание, состоящее из нескольких больших, примыкающих друг к другу корпусов. Крыша была покрыта деревянным тесом, а широкая терраса хорошо просматривалась снаружи.

Рядом со зданием находился кофейный киоск размером менее двух пхёнов[8], с темно-коричневой крышей и стеклянными стенами, благодаря чему можно было увидеть кофеварку, емкости с кофейными зернами, чашки для эспрессо и подносы. Казалось, этот крошечный киоск работает только навынос. Передний двор, где у бабушки был огород, превратился в сад. Расположенные в ряд цветочные горшки, индийские палатки, похожие на реквизит для съемок в глянцевый журнал… Это место выглядело стильным и уютным, но Да Ин почувствовала, как у нее защемило в груди.

В следующее мгновение подул теплый, прогретый солнцем ветерок, принесший с собой приятный аромат. «Чем это пахнет?» – подумала Да Ин и, оглянувшись, увидела выглядывающие из-за киоска ветки сливового дерева, которое так любила бабушка. Ветви качались, словно приветственно махая. Да Ин невольно шагнула к дереву.

Киоск был примерно такой же высоты, как дерево. Облицовка возвышающегося над землей фундамента показалась Да Ин знакомой, и, присмотревшись, она поняла, что видит часть старого фундамента. Тогда Да Ин поняла, что стоявший возле сливового дерева сарайчик превратился в современный стеклянный кофейный киоск. Сарайчик переродился, его прежний облик претерпел изменения, но структура сохранилась. Глядя на обшарпанную кладку, Да Ин почему-то захотелось одновременно и расплакаться, и заулыбаться.

Да Ин не очень любила весну. Весной повсюду распускались цветы, словно твердя: пришло время забыть о темной, холодной и одинокой, как смерть, зиме. Весной все говорили о новых надеждах, вызовах и начинаниях. Но, быть может, весна неохотно распускает цветы или даже помнит глубокую тьму прошлого. Возможно, весна предпочла бы быть невзрачной, но изо всех сил пытается исполнить возложенный на нее весенний долг.

Обычно все радуются, когда приходит весна, которая приносит с собой частичку надежды. Говорят, весна – это время, когда можно отойти от депрессии и неудач, разочарования и уныния. Говорят, это время забыть о прошлом, время найти себе новые цели. Мир ожидал, что Да Ин будет улыбаться – ярко и ослепительно, как новенький небоскреб, сияющий под весенним солнцем, – что она забудет о старом сарайчике и ханок.

Потому она и думала, что сарайчик исчез…

Но он по-прежнему был здесь. Изменившись, стоял рядом со сливовым деревом. Обшарпанный и потертый фундамент молчал, словно вспоминая прошлое. Да Ин сдержала подступившие к глазам слезы. Казалось, сейчас бабушка придет и позовет ее, как раньше.

Да Ин вспомнились бабушкины слова: «Сильнее всего весну ждут цветки сливы. Склонив головки-бутоны, они ждут первых признаков прихода весны и бесстрашно расцветают, несмотря на царящую вокруг прохладу. И пусть бутоны могут опасть под заморозками и снегом, пусть они мокнут под дождем и выглядят поникшими и безрадостными… Я все равно люблю бесстрашное сливовое дерево. Когда я смотрю на него, то с нетерпением жду весны. Оно – как храброе дитя с чудесной силой духа, которое изо всех сил старается, чтобы бутоны расцвели».

* * *

– Извините… Вы, случайно, не Со Чжин А? – поинтересовалась Ю Чжин, поставив на землю большую картонную коробку.

В честь открытия «Книжной кухни» писательница Со Чжин А решила остановиться здесь на