Не приведи Господь! – мысленно подумал я. Быть похожим на этого черного паука мне что-то совершенно не хочется. Но пусть этот старик в молодом теле пребывает в иллюзии, что так уж хорошо во мне разобрался. Пока это играет мне на руку.

– Клянусь, что отвечу правдиво на те вопросы, которые будет задавать мне Аллин Мердгрес. Если, конечно, пожелаю вообще на некоторые из них отвечать. И что по окончанию нашего разговора позволю ему беспрепятственно покинуть это помещение. И далее не стану предпринимать попыток убить его. Если он меня сам к тому не вынудит, выступив против интересов моего общества и меня самого.

Я заворожено наблюдал, как сложнейшее плетение, которым комбинация перворун клятвы воспринималась в истинном зрении, впитывается в тело мага в том месте, где должен быть источник. Что ж, клятва вполне справедливая. Даже больше, чем я мог ожидать в своем уязвимом положении.

– А теперь я отвечу на заданные тобой вопросы, Аллин, – сартанец потянулся, как большой кот, и поудобнее устроился в кресле. – Кто я такой, говоришь? Родился я во дворце короля Сартаны от его любимой наложницы. Как ты, надеюсь, знаешь, наши обычаи несколько отличаются от ваших. Мужчине в Сартане дозволено иметь не только жену, но и наложниц. Число последних зависит лишь от того, сколько способен прокормить и обеспечить. Однако законной супругой может стать лишь чистокровная сартанка. Мой отец, как и требовалось по обычаю, женился на той, кого указали родители. Но вот единственной его настоящей любовью стала моя мать. Она гренудийка по происхождению и даже аристократка. Так получилось, что судьба вынудила ее бежать в чужую страну и там устраивать свою судьбу. Можно сказать, у них вышла история не хуже, чем в глупых дамских романах, – хмыкнул Нисари. – Отец раз ее увидел, проезжая по улице вместе с отрядом охраны, и тут же воспылал чувствами. Да и не сказать, чтобы они не были взаимными. Вот только роль законной супруги он предложить моей матери не мог. К счастью, она была достаточно разумной женщиной, чтобы согласиться и на роль наложницы. Одна в чужой стране она бы вряд ли устроилась лучше. Как бы то ни было, своего первенца от любимой женщины король ценил больше других детей, в том числе и законных. Сам понимаешь, что те из-за этого не питали ко мне теплых чувств. Наследный же принц Ридрег, ревнивый и завистливый сукин сын, меня просто возненавидел. Участь после смерти отца и его воцарения меня бы ждала незавидная. Я это прекрасно понимал. Потому с детства стремился максимально усилиться. К тому же мне повезло вдвойне, когда я осознал, чем отличаюсь от других одаренных детей. О том, что я видящий, знала лишь мать, которая посоветовала хранить это в тайне. Дополнительный повод для зависти лучше не давать. Отец поощрял мою тягу к знаниям. Ко мне приставляли лучших наставников, отдали на обучение в сартанскую Академию магии. В моем распоряжении были все тайные архивы дворца и самой Академии. Я имел возможность освоить то, что не было доступно обычным сверстникам. Даже возгордился и стал считать себя выше остальных. Как ты сейчас, Аллин, – он хмыкнул.

Я поморщился и сухо заметил:

– Я так вовсе не считаю.

– Считаешь, мальчик! – возразил сартанец. – Осознание собственной избранности неминуемо заставляет это делать. Просто у одних это проявляется более открыто, чем у других. Я же начал создавать для себя группу поддержки среди перспективных магов, которых усиливал с помощью своих особых возможностей. Хотел обезопасить себя от брата. Ничего не напоминает?

Вынужден был признать, что да. Сейчас я поступаю так же. Но на вопрос Нисари лишь неопределенно пожал плечами.

– Тебе повезло больше лишь в одном. Сам являешься законным наследником. Но наличие у тебя могущественных врагов, в принципе, ставит тебя в такую же ситуацию, в какой тогда был я, – продолжил проводить аналогии сартанец.

Явно специально так делает, желая подчеркнуть, что мы с ним действительно можем найти точки соприкосновения. Но на подобные манипуляции я покупаться не собирался. Как и делать преждевременные выводы.

– Итак, к тому времени как мне исполнилось тридцать два, я уже представлял из себя достаточно грозную силу. Считал, что этого хватит, чтобы выступить против брата, если тот пойдет против меня. И, пожалуй, так и было. Будь я чистокровным сартанцем, мог бы даже совершить государственный переворот и занять трон после смерти отца, потеснив братца. Но полукровку никто в этом качестве не потерпит. Да и не хотел я, честно говоря, взваливать на себя такой груз. Мне больше нравилось заниматься наукой и поиском новых знаний, а не интригами. За что и поплатился в итоге, – невесело закончил Нисари. – Брат оказался в этом куда изощреннее. Всю глубину задницы, в которую попал, я осознал, когда до меня дошло известие о смерти отца. Я тогда находился в подаренных мне владениях в двух днях пути от столицы. Проводил очередные магические эксперименты. Со мной из соратников было лишь два десятка. Остальные находились при дворе и должны были быть моими глазами и ушами. Собственно, от одного из них я и получил неутешительное известие. Отец в последние годы вообще сильно сдал и я понимал, что скоро это так или иначе произойдет. Но что брат после этого будет действовать настолько жестко, не ожидал. Когда я прибыл в столицу, выяснилось, что моя мать якобы покончила с собой, не вынеся потери. А с моими сестрами и трехлетним младшим братишкой произошло прискорбное несчастье. Отравились чем-то несвежим, что оказалось таким коварным, что ни один целитель не помог. Разумеется, я не полный идиот, чтобы поверить, что брат не приложил к этому руку. Моя мать и дети от нее всегда были ему как кость в горле. Более того, мои союзники вдруг были отосланы из столицы с какими-то поручениями, от которых отказаться не имели права. Позже я узнал, что их перебили по одиночке. Вот так я в одночасье оказался один с горсткой сторонников, против мощи всего королевства. Причем даже в открытое противостояние не мог вступить. Брат изображал из себя убитого горем и многочисленными утратами родственников. Даже меня встретил приветливо и выразил сочувствие. Если бы я в