«Свадебный наряд» Фредерик Уильям Элвелл

— Просто представьте, что она — это вы!

Фредерик Уильям Элвелл натурщице Вайолет Престиж

— Эманум Харлинсон, у меня есть то, что вы ищите, — раздался рядом голос, вырывая меня из задумчивости.

Я стояла у свежей могилы. Слез больше не было. Они уже давно закончились. Я их выплакала тогда, над окровавленным телом Свена. В ту ночь во мне что-то сломалось. Я могла смериться с потерей любви, своего родного мира, оторванности от семьи, которая стала мне дорога. Но потеря Свена меня подкосила.

Между нами так и не возникло огромной страсти или всепоглощающей любви, но была крепкая привязанность и дружба. А это, как поется в той песне, порой «сильнее страсти, больше чем любовь».

Именно Свен увез меня из столицы Лютеции, когда мне это было так необходимо. Только ему я могла в полной мере доверить свою жизнь и жизнь моего сына. Свен дал мне имя, законное происхождение моему сыну. Он заботился и любил меня. Я получила от него гораздо больше, чем смогла дать ему. И хотя он всегда говорил мне, что я сделала его совершенно счастливым, мне кажется, что именно я стала причиной его гибели.

Свен присутствовал при рождении моего сына. Нашего с ним сына. Это он дал ему имя, и зарегистрировал в городской ратуше. Михель Харлинсон — так он его назвал. Я тогда не возражала. Роды были тяжелые, и я в себя-то толком пришла только на второй день. Когда Свен торжественно, сияя как медный чайник — сходство особенно было велико, учитывая цвет его волос — вручил мне торжественно сына и сказал.

— Познакомься, дорогая. Михель Харлинсон, собственной персоной. Сильный, магически одаренный малыш.

— Михель? Мишенька. Мишутка. Миша. Здорово, мне нравится, дорогой.

— Я рад, что угодил. А что за странный вариант — Мишенька? Это что-то славянское?

— Так ласково зовут малышей у меня на родине.

Зашедшая в этот момент свекровь стрельнув в меня недобрым взглядом припечатала.

— Странно. Мне казалось, что в Лютеции популярно Мишель? И кстати, ваш отец Метр Липринор смугл и черноволос?

— Да. Мама, наш сын сильно похож на отца Клари, но я думаю это к лучшему. Правда, дорогая? — и Свен мило улыбнулся своей маме.

Мама Свена меня, мягко говоря, недолюбливала. И вообще всей его родне я пришлась не по душе. Именно по тому, что они прекрасно умели считать. И сроки рождения нашего сына и дата нашей свадьбы были обмусолены не раз. Свен всегда был на моей стороне и никогда и словом не дал понять семье, что это не его ребенок. Но рождение Михеля только подтвердило общие подозрения и укрепило веру семьи Свена, что его отец кто угодно, но только не рыжеволосый Свен.

Да еще и приданое мое было им совсем не понятно. У всей семьи Свена было на примете поменьше мере дюжина невест, чье приданое было больше и понятнее, чем у меня. Да и родня за всеми стояла не шуточная. У меня же не было никого кроме Свена. А родственники в далекой Лютеции, в расчет не шли.

Конечно, их радовали мои магические способности. Да еще и такой полезный дар в денежном смысле. Но это сильно меркло на фоне моих недостатков.

Меня это не сильно волновало. Буквально через неделю после нашего приезда, когда стало понятно, что я пришлась не ко двору, мы переехали в отдельный дом. Мы его, правда, пока снимали, с правом выкупа. Свен не захотел продавать мои драгоценности. И заявил, что вполне справимся и без этого. Он боялся, что такие приметные и дорогие вещи могут выдать наше местоположение. Он все время боялся, что кто-то придет и отнимет меня у него.

Дом, где мы жили, мне нравился, и если бы не рьяные возражения Свена, я бы купила его сию же минуту. Но Свен был против, а я не спорила. Дом утопал в зелени, был довольно просторный. Здесь было несколько спален, гостиная, кухня и две ванные. По сравнению с моей квартирой в пятиэтажке это были хоромы. Но Свен считал, что после жизни во дворце у герцога мне дом не мог понравиться. И когда я искренне восхищалась им, он хмурился.

Дом был расположен удобно. Рядом с галереей по продаже картин, которой владел отец Свена. Свен с отцом представили меня многим владельцам антикварных лавок. Отец Свена почтеннейший Метр Харлинсон относился ко мне дружелюбно. Наверное, потому что считал полезной в его работе. Моя магия заметно подросла в связи с беременностью, и если было нужно, то я могла просматривать до двух картин в день, обрывая поток магии где-то на половине видения. Свен хмурился, когда выяснялось, что я порой зарабатывала в месяц больше, чем он.

Мы копили деньги на покупку дома, обустраивали детскую, переделывая в нее одну из спален. Работали, ходили в гости к многочисленным родным Свена. Жили спокойной размеренной жизнью. Без разбойников, наёмных убийц, грабителей аукционов, не говоря уже о злобных призраках. Я была спокойна и счастлива.

С рождением ребенка наша жизнь изменилась. Свен и раньше проявлял повышенное внимание к нашей безопасности, дома постоянно был кто-то из мужчин. То его дядя, то внучатый племянник прибежит попить чайку, пока мужа не было дома. Я всегда находилась под присмотром мужской составляющей семейства Свена. А после рождения ребенка и подавно. Для начала Свен привел няню.

Вернее это был нянь. Я бы сказала, что усатый нянь, но усы у него еще не выросли. Как я поняла, это был троюродный племянник бабушки от первого мужа третьим браком. Ближайшая родня, одним словом. Ближе не найти. Мальчик, несмотря на то, что ему было всего четырнадцать, был выше меня ростом и в два раза шире в плечах. Он только слегка не дотягивал до Свена. И это в четырнадцать. Мне страшно представить, как он будет проходить в двери в двадцать. И стало понятно раннее взросление на севере, ведь у них такие богатыри.