Я бродил по незнакомым улицам, любовался красивыми видами. Все было хорошо, только чувствовал себя одиноким. И очень обрадовался, когда встретил матроса Потапова, вместе с которым учился в школе связи. Юркий крепыш Потапов служил па берегу, близко к начальству, и знал самые последние новости. А во мне он нашел терпеливого слушателя.

Мы прошлись по Ленинской, посидели в скверике адмирала Невельского. Потапов достал пачку папирос, хотел закурить, но вдруг поднялся, позвал кого-то:

— Идите сюда!

Возле нас остановились две девушки в морской форме. Та, что пониже ростом, пристально смотрела па меня. И я на нее — тоже. Эти большие красивые глаза, насмешливый взгляд, крупные пряди волос над высоким лбом, мягкий овал лица…

— Знакомься, представители медицины! — сказал Потапов. — Это Маша Цуканова. Между прочим, моя землячка, из Хакасии.

— А мы уже знакомы, — улыбнулись девушка, протягивая руку. — Почти знакомы.

— Когда ты успел, Володя? — искрение удивился Потапов. — С корабля не сходил, а сам…

— На концерте самодеятельности рядом сидели. Случайно.

— А поговорить тогда не сумели, — прищурилась Маша.

— Почему?

— Не знаю. Времени не хватило.

Вот так со смехом и шутками начался в тот раз наш разговор. Наверно, поэтому я сразу почувствовал себя легко и непринужденно. Да и потолковать было о чем. Мне довелось одно время жить неподалеку от Абакана, почти в тех местах, где выросла Маша. Десятилетку она, оказывается, закончила в таежном поселке Орджоникидзе. Собиралась в педучилище. Отчим очень хотел, чтобы она стала учительницей. Он сам мечтал быть педагогом, да образования не хватило. А воспитатель он настоящий, прирожденный, по складу характера. К нему со всего поселка люди ходили советоваться.

Война, конечно, сломала все надежды и планы. Отчим сразу уехал на запад, на фронт. И Маша тоже стремилась туда. Но вышло иначе. Поработала на заводе в Иркутске, окончила там курсы медицинских сестер. Опять пошла с просьбой в военкомат. На этот раз ее приняли иначе: «Медсестра? Это нам нужно!»

Маша уже прикидывала, па какой фронт попадет: на Украину или в Карелию? А попала по Владивосток.

— Всем нам одна дорожка выпала, — махнул рукой Потапов.

— Обидно, — вздохнула Маша. — Вот сниму форму и вернусь домой. Приду в свою школу, в которой пионервожатой была. Ребята попросит: расскажи, как воевала. А что расскажешь? Как у бойцов занозы вытаскивала, как частоту проверяла?

— Зачем так, — мягко возразила ее подруга. — Ты же в операционной хорошо помогала…

— Нет, не повезло нам, — решительно произнесла Маша. — Ну это прошлое. Теперь о другом думать будем. Как учиться…

— Или жениться, — подмигнул Потапов.

— Я серьезно говорю. Раньше твердо знала — буду учительницей. А теперь не могу определить, куда больше тянет: в педагогический или в медицинский…

— Рано про институты заговорила, — многозначительно произнес Потапов. — Видела, сколько войск с запада к нам пришло? Танки каждую ночь выгружают.

— А у нас госпиталь расширяется…

Долго просидели мы в сквере, но я не заметил, как пролетело время. Надвинулись сумерки, а увольнительная у меня была лишь до двадцати трех. Потапов предложил девушкам пойти в кино. Они согласились, а я не смог. Очень не хотелось мне уходить, но служба есть служба. И даже о следующей встрече условиться мы не могли: я не знал, когда наш корабль снова будет во Владивостоке.

Опыт — дело наживное

Погода стояла жаркая. За день солнце накалило металл, в помещениях корабля было душно. Собрание комсомольской организации решили провести на ходовом мостике. Моряки расселись на раскладных стульях, на тумбе дальномера и просто на палубе.

Нужно было выбрать нового комсорга.

— Какие будут предложения? — спросил председатель. Кто-то назвал мою фамилию. Я пытался возразить:

— На корабле есть комсомольцы постарше, поопытней.

— Опыт — дело наживное, — сказал корабельный фельдшер лейтенант Зизенков. — Если будут трудности,

поможем, поправим.

Мне, разумеется, было приятно доверие товарищей. Но я понимал я другое: теперь надо особенно исправно нести службу. Это во-первых. А во-вторых, предстояла работа, которую я почти не знал. Раньше мне приходилось только выполнять отдельные поручения, а теперь требовалось самому распределять такие поручения, проявлять инициативу, проводить в жизнь наказы и пожелании комсомольцев. Пожеланий было много, но все они, в общем, сводились к одному: больше живого конкретного дела. Комсорг, которого я сменил, хорошо вел отчетность. Бумаги у него оказалась в идеальном порядке. И, как часто бывает в таких случаях, они заслонили от него людей. За это ему и дали по шапке.

Дня через три я собрал активистов нашей организации, стали обдумывать план работы на ближайший месяц. Общее собрание — это ясно. Культпоход в кино — тоже обычное мероприятие. Над нами тяготела сила инерции. Мы делали то, что и все. Но хотелось придумать нечто свое, новое. Долго ломали мы головы, пока кто-то предложил:

— Давайте устроим спортивное соревнование. Бег, прыжки…

— А где? Когда? — возразили ему. — У стенки почты не стоим, на корабле не разбежишься. Сплошные препятствия…

— Вот и давайте с препятствиями, да не только по палубе, но и по помещениям…

Идея обрастала новыми предложениями. Мы решили, что это будет не просто состязание в быстроте и ловкости, а своего рода проверка, как знают комсомольцы устройство нашего корабля. Договорились, что старт будет на корме. Надо спуститься в машинное отделение через один люк, вылезти через другой, побывать в котельном отделении, обогнуть торпедный аппарат, подняться на полубак, с полубака — на мостик и еще выше — до марса фок-мачты. Оттуда спуститься по вантам и вернуться на корму.

Для начала мы попробовали сами пробежать по предложенному маршруту и убедились, что без тренировки это непросто. В машинном отделении, лавируя между механизмами, насажали себе синяков. До марсовой площадки поднимались с трудом. Один из нас не решился спуститься по вантам.

Теперь надо было получить разрешение командования, Замполиту наша инициатива понравилась. Поддержал ее и командир корабля, посоветовал привлечь не только комсомольцев и молодежь, а вообще всех желающих.

Так и сделали. Объявили о предстоящих состязаниях, объяснили условия, маршрут. Почти все матросы и старшины принялись готовиться к бегу с препятствиями. Особенно загорелись старослужащие, знатоки корабля. Очень уж им хотелось утереть нос молодежи. Впрочем, они и сделали это, захватив призовые места. Но суть не в местах: польза-то была общая.

Для меня это состязание имело особое значение. Я впер вые почувствовал уверенность в том, что могу справиться с обязанностями комсомольского организатора.

Очень вежливый лейтенант