Как выяснилось, у Кащеева, тьфу ты, Кущина, тоже наличествовала сугубая срочность, и при всем при том на вакансию, им озвученную, никто из экономов не откликнулся, не говоря уже об экономах-секретарях. Ему пришлось умерить требования и согласиться на Сандру.

Причина его неотложной срочности заключалась в том, что в октябре он неудачно упал возле дома, поскользнувшись на раскисшем глиноземе дорожки, ведущей к гаражам. Он изувечил ногу выше лодыжки, и перелом был сложный. Целый месяц ее будущий работодатель провалялся с загипсованной ногой в клинической больнице, и Сандра удивилась, что с таким пустяком, как перелом конечности, на длительный срок предоставляют койко-место и харчи. Позднее это недоумение выяснилось – Кущин был богат. В масштабах Сандриных запросов, естественно.

По прошествии месяца в результате рентгеновского обследования выяснилось, что обе голенные кости – и большая берцовая, и малая – съехались-разъехались, отчего переломы начали срастаться вкривь и вкось. Ему предложили операцию и вслед за ней аппарат Илизарова и полежать в больничке еще столько же, если не дольше. Видимо, администрации клиники были приятны такие пациенты, но у Кущина имелась своя точка зрения на данный вопрос. Он заявил, что, если хирургическое вмешательство необходимо, то пусть, но платить за него он не станет, а если оплату будут вымогать, он подаст на клинику в суд за халтуру. И долечиваться будет дома – он не имеет возможности бездельничать так долго. Против аппарата Илизарова он не имел ничего, однако вслух удивился, почему не предложили такое лечение сразу. Персонал скромно отмолчался.

Перенеся операцию, он пробыл под наблюдением медиков еще неделю и из больницы съехал. Очутившись дома, понял, что к новой реальности не готов. Тонкие обручи из титанового сплава и спицы из него же, соединенные в некую космическую конструкцию вокруг травмированной ноги, хоть и не препятствовали передвижению по квартире, но жизнь в бытовом аспекте здорово усложняли. Да и изломанная конечность ныла, а временами и остро болела. Сычу потребовалась прислуга.

«Будете жить в маленькой комнате. Санузел у вас будет персональный», – уставясь в пол, процедил он, когда Сандра прибыла к месту несения своей второй службы.

«Да?» – удивилась она, не успев осмыслить предыдущее удивление, постигшее ее от внешнего вида работодателя.

Во-первых, чтобы открыть входную дверь на ее звонок, Кущин подкатил верхом на компьютерном кресле, держа в левой руке громоздкий костыль, которым, надо полагать, отталкивался от дверных косяков и пола, лавируя в узких проходах архаичной квартиры.

Во-вторых, она не ожидала, что аппарат Илизарова на ноге работодателя ее отчего-то напугает, хотя с фотографиями этой медицинской конструкции она, не поленившись, ознакомилась в интернете.

И, наконец, сам Кущин был негативно колоритен и совершенно не похож на того Кущина, с которым она неделей раньше общалась по видеосвязи. Смоляные волосы нечесаными спиралями торчали в разные стороны, физиономия была дня два не брита, а одет он был в черный растянутый свитер и синие пижамные штаны в светлую полосочку. Штанина на ноге с илизаровским аппаратом была задрана выше колена – для того, видимо, чтобы кожа на травмированной ноге «дышала». При виде золотого кольца в мочке его левого уха сердце ее забилось чаще – испугалась, должно быть.

«А как не перепугаться? – хмыкнула она про себя, оправдываясь. – Чисто разбойник с большой дороги».

Навскидку ему можно было дать под пятьдесят, но, как выяснилось, ему было всего тридцать девять.

Услышав про маленькую комнату, Сандра замерла в прихожей, не зная, как поступить. Какое еще проживание? С какой стати? Они договаривались на график работы два дня через два, и это Кущина устраивало. Он озвучил, какие именно дела по дому ей предстоит взять на себя в качестве экономки, а также упомянул о неясных функциях, связанных с его работой, которые ей нужно будет выполнять в качестве секретаря.

В то время она не знала, чем Кущин зарабатывает на жизнь. Правда, сейчас она тоже не все о его занятиях знает.

Неправильно истолковав ее молчание, Кущин добавил раздраженно:

– Дверь в эту комнату запирается изнутри, можете не переживать так выразительно. Пришлось потратиться на слесаря. Иначе удумаете еще заявить в полицию, что наниматель вас домогался.

Сандра вежливо уточнила:

– Заявлю, в смысле чтобы денег с вас слупить?

Он на нее взглянул из-под бровей и буркнул:

– Это была шутка.

– Я так и поняла, – сказала Сандра. – Однако насчет постоянного проживания у вас, хоть бы и в комнате со щеколдой, мы не договаривались.

– Как это – не договаривались?! – вскинулся Кущин, и Сандра наконец увидела его глаза – черные, блестящие, как уголь-антрацит. Ее словно током ударило.

– Мы с вами говорили о сменном графике, и только, – нервничая, возразила Сандра.

– И что с того? Да, действительно, работать на меня вы будете полными днями только половину календарного времени, хоть это мне и не вполне удобно. А в прочие дни – по утрам и вечерам. Ваш выходной – воскресенье. Но если вы, девушка, будете приезжать сюда к семи утра, чтобы приготовить для меня завтрак к половине восьмого, я возражать не стану.

«Сюрприз», – подумала Сандра. Хоть убей, она не помнила, чтобы речь у них заходила о раннем завтраке. А как насчет позднего ужина?

– А фуршеты при полной луне у вас не запланированы? К вам никто в полночь не прилетает на метлах?

Терять ей было нечего, и она хамила. Работать на ужасного колченогого типа, разъезжающего по дому в кресле на колесиках, не ее мечта.

«Ну ничего себе, – раздраженно думал Кущин, искоса рассматривая потенциальную прислугу. – Не успела начать, как уже дерзит. На фига мне такая?»

Она выглядела совсем иначе, чем во время сеанса видеосвязи. Где бесформенный нос, массивный подбородок и крошечные глазки при полном отсутствии бровей? А он-то, дурень, был рад, что в экономки к нему просится дивчина родом из села, которой только за скотиной ходить да печь дровами топить. Которая будет вперевалку расхаживать по его кухне в просторном ситцевом платье в цветочек, подпоясанном синим сатиновым передником, и фальшиво напевать под нос: «Ой, да не вечер, да не вечер».

А явилась к нему фифа в жакете из дымчатой норки, брюках, явно брендовых, в остроносых замшевых сапожках и с дорогущей сумочкой через плечо. И смелыми глазами на прохладном лице.

А других-то претендентов и нет, Василек. Никто не отозвался, ни единая сволочь.

– И дня не проработали, а уже о прибавке заговорили, – оставив без комментариев выпад