разберись с этим, да побыстрее, возьми лучших людей и во всем внимательно разберись. Ах да, чуть не забыл, что там с колье Графини Боткиной, нашел его?

– Никак нет, не нашел. К исходу недели обязательно найду, там дело на кисет табака, Ваше Высокородие.

– На кисет табака, уж искурил поди свой кисет, – Потирая бакенбард, ответил Коровин,

– Я с ее мужем по воскресеньям преферанс раздаю, ты уж постарайся к выходным вернуть, я ему на блюдечке то и поднесу, пусть порадует свою супружницу.

– Все сделаю для этого, Ваше Высокородие, – Ответил Арагонов и спросил: – Игнатьев, Федор Михайлович, Ваша протекция?

– Протекция, как ты громко, с района перевел его, – Ответил Коровин, – Ты полгода просил помощника, мол не успеваешь рутинные дела разгребать, вот и подослал к тебе. Хорошие отзывы по прежнему месту имеет, – Он открыл папку, лежащую на столе и покопавшись в ней, достал несколько листов, сшитых ниткой: – На, почитай, отдашь после адъютанту, хорошие отзывы. Если тебе не сгодится, направлю в другой отдел.

– Посмотрим, как себя проявит. Одно пока ясно, с покойниками он не товарищ, рвет-с его, Николай Федорович, – С ухмылкой сказал Арагонов.

– Ну-с, рвет то оно всех по началу, тебя одного только не выворачивало как будто. Ты вспомни себя в начинающих-то, наверняка есть, что вспомнить, Каждый день ко мне на доклад, – Закончил Коровин и указывая на дверь раскрытой ладонью, как бы показывая, что разговор окончен, добавил: – Ищи как следует, все закрома перерой, но найди мне и тех и других.

– Слушаюсь, – Арагонов встал, выпрямился в стойке, сделал поклон в полкорпуса, по-армейски развернулся на сто восемьдесят градусов через левое плечо и вышел из кабинета.

К обеду на улице совсем потеплело, солнце пробивалось сквозь редкие, но плотные белые облака, оставляя бегущий след на пожелтевших деревьях. Люди, прогуливающиеся по улочкам, наслаждались последними теплыми деньками. Из открытых дверей трактиров и питейных заведений то и дело раздавались крики зазывал. Мальчишки, шныряя между прохожих, предлагали свежие газеты. Мужики с деревянными подносами, висящими на тугой лямке, перекинутой через плечо, продавали папиросы.

– «Царь Пушка» есть? – обратился к одному из коробейников.

– Как не быть? Есть, – Ответил торгаш.

– Продай-ка, голубчик мне пачку таких папирос, – Попросил Арагонов и достал из кармана мелочь.

Мужик взял с подноса пачку папирос, протянул их покупателю, пересчитал полученную мелочь и направился дальше.

Арагонов открыл пачку и переложил папиросы в свой серебряный портсигар, на котором красовалась выгравированная надпись “Майору Арагонову Ивану Христофоровичу за верность Русскому офицерству”. Выбросил пустую пачку в урну и направился к торговой лавке, на витрине которой блестела надпись “Пошив мужского костюма. Английский крой”

Колокольчик, висящий над входом, звонко прозвонил, предупредив хозяина лавки о посетителе.

– Какие люди, Иван Христофорович, давно к нам не захаживали, желаете костюм? – С разливающейся улыбкой сказал выходящий на встречу пожилой мужчина.

– И я рад Вас видеть, Моисей Маркович, к сожалению, нет, у меня к Вам деликатный вопрос, по профессии, – Вежливо ответил Арагонов, приподнимая котелок на полсантиметра от головы.

– Что ж, жаль, а то у нас отличный материал пришел на днях, как раз Ваш фасон. Бог с ним, давайте Ваш вопрос, – Скрестив пальцы рук и сложив их на груди, ответил портной.

– Моисей Маркович, сможете ли Вы отличить свою работу от других мастеров, и материал, из которого пошит костюм, если вы были эксклюзивным поставщиком такого – Начал издалека Арагонов.

– Ну, что касается материала, если он завозился ко мне, то да, тем более я оставляю пару локтей на всякий случай, подшить там чего или заплату поставить, мало-ли какие дела. По распространенным тканям сложнее, их в каждой лавке продают. А что касается своей работы, то тут с ручательством отвечу, свой шов из тысячи узнаю. Каждый портной свой почерк знает. Один узелок крутит двойной, второй петлю заворачивает, третий нить поджигает, много работы руками делают, – Поучительно ответил портной.

Арагонов достал из кармана пальто сверток, в котором лежали обрезки ткани, срезанных с пиджака и брюк покойного. – Что можете сказать по этим отрезам?

Моисей вынул из бокового кармана жилетки пенсне, надел на нос и начал пристально рассматривать лоскуты ткани: – Что касается шва, то это не моя работа, да и не из нашего города, но могу сказать, что это хороший мастер, у нас таких мастеров, после меня и нет никого. Можно еще у Поляка спросить, он тоже на все руки пришивает, а вот что касается ткани, то она явно дорогая, шерсть, высший сорт, пряжа ровная, нить к нити, это что-то с Ближнего Востока, скорее всего, такая ткань редкость в наших краях, если и завозят, то по конкретному заказу. Тут недалеко есть старый портной, он не шьет уже ничего, так подрабатывает тем, что заплаты ставит да чулки штопает, старый совсем, но через его руки многие костюмы прошли, советую к нему зайти, вдруг подскажет, – Моисей протянул обрезки ткани обратно Арагонову.

– Жаль, надеялся, что хоть что-то прояснится, – ответил Арагонов, – В любом случае, спасибо за разъяснение, обращусь к этому старику, как Вы говорите его зовут?

– А я не говорил, как его зовут, – Ответил портной, и выдержав паузу, добавил: – Абрам Исаакович, его мастерская через два квартала, рядом с бульваром. А поляк располагается в казармах, его зовут Станислав.

– Премного благодарен, ответил сыщик и завернув обрезки ткани обратно в бумагу, направился к выходу.

Поляк, как и Моисей ничего нового не сказал, и лишь предположил, что ткань могла быть завезена с Ближнего Востока или из Индии.

Арагонов не без труда отыскал мастерскую старого портного, и поговорил с хозяином.

Абрам Исаакович оказался очень интересный собеседник, он рассказывал про ткани и их процесс изготовления, от стрижки овцы, до полного раската по рулонам, такие истории, что хочется слушать их, запивая хорошим вином. Все догадки о происхождении ткани на Востоке он отмел разом.

– Это Японская ткань, их особенность в том, что они крутят нитку против часовой стрелки, а не по часовой, набивка плотная и плюс краска, она не такая, как красят в этой стороне света. Они добавляют в краску соки растений и морских гадов, жиры разных животных и кору деревьев, от этого цвет их материала приобретает более глубокий оттенок и не выцветает годами. А по швам могу сказать, что это не местный портной, Моисей правду сказал, это кто-то из Петербурга или Москвы, а может заграницей пошили, тоже не удивлюсь, – Сказал старый портной. На том и разошлись.

Время подходило к обеду, Арагонов чувствовал, что голоден и направился в доходный дом “Амбассадор”,