Как ни прискорбно, в настоящий момент противный блондин был прав. Деревня я самая натуральная. Местами еще и вонючая.

Вздохнув, я покосилась на очередное подъехавшее такси, что призывно распахнуло дверцу. В него тут же впорхнула девица в невесомом платье, невесть как оставшемся абсолютно сухим в проливной дождь. Вот уж кто ведьма, без сомнений!

Ожидающие молча продвинулись еще на полшага вперед. Люди сурово поглядывали на меня, хотя я вовсе не пыталась втиснуться без очереди. Оглядев хмурые лица и плотно сдвинутые плечи, молча развернулась и побрела к остановке общественного транспорта.

Здесь мне точно ловить нечего.

Народу на станции энбусов было немного, скорее всего потому, что навеса она не предусматривала. Только столбы с цифрами, обозначавшими маршрут, и единственная узкая полоса карниза над картой. Там-то все и столпились, так что я минут десять потратила, пытаясь разглядеть и понять, куда мне, собственно, нужно.

Адрес я знала наизусть – мама иногда получала письма из столицы. Прятала их под подушку, думая, что я не вижу, читала по ночам, а после сжигала, я находила обрывки бумаги в камине. Однажды мне удалось подглядеть надпись на конверте, а поскольку память детская цепка, увиденное врезалось намертво. Нью-Хоншир сорок шесть, сто двадцать семь, дом девять. Сначала мне показалось, что это какой-то диковинный шифр, пока в одной из книг не встретилась историческая справка. Оказывается, чтобы не мучиться с названиями, улицы столицы поименовали просто – по порядковым номерам. Лучи, исходящие из центра, стали четными цифрами, а расходящиеся как от брошенного в воду камня круги – нечетными. Значит, нужный мне дом расположен на перекрестье сорок шестого луча со сто двадцать седьмым кольцом.

Не ближний свет, как выяснила я, глядя на карту. Определившись с маршрутом, выбрала один из столбов с соответствующим номером и встала рядом, вглядываясь в сизую дымку. Дождь почти прекратился, оставив после себя тяжелый туман и мелкую взвесь, которая висела в воздухе, забиваясь под одежду.

Когда энбус наконец-то подкатил, я поняла, почему горожане предпочитают тратиться на такси. В салоне воняло так, что меня замутило сразу же. Старый бус, возивший детей в школу, тоже попахивал, но не до такой степени. Может, дело в том, что окна там не закрывали в любую погоду, и запах хоть немного выветривался? Здесь же все было задраено насмерть, как в батискафе. Ароматы смешивались, похоже, годами – старые носки, немытые подмышки, птичий помет и прочее вливались в общее амбре, создавая непередаваемую гамму.

– За проезд уплачиваем! – буркнул водитель, не глядя на меня, и ткнул толстым заскорузлым пальцем в наклеенную рядом с ящиком для сбора денег картонку.

– Двадцать сентов?! – возмутилась я, но за кошельком все равно полезла. А что делать? Пешком все равно добираться до завтрашнего вечера буду. Дорого, конечно, но дешевле такси. Переживу.

Монеты просочились в узкую прорезь и звонко брякнули, приземляясь на товарок. Расставаться с деньгами было почти физически больно. У меня оставалось шесть аккуратно сложенных тайлеров, припрятанных в стратегических местах, которые давеча беспардонно осмеял наглый блондин, и около одного тайлера мелочью на дорожные расходы. Такими темпами придется лезть в сокровенное, разменивать очередную бумажку. Сбережения испарялись на глазах, а у меня еще ни работы, ни жилья.

Ничего, сейчас доберусь до родных, вместе придумаем, что делать!

– Проходи, красотка, дай другим тоже пройти, – посоветовал мне прокуренный мужской голос за спиной. Его владелец подкрепил совет чувствительным щипком моей пятой точки. Я вздрогнула, но визжать и подпрыгивать не стала, хотя это шоу несомненно порадовало бы работягу. Думаю, этого он и добивался. Вместо этого я развернулась и снисходительно похлопала его по предплечью.

– Конечно, извините, пожалуйста. Старость нужно уважать! – звонко заявила я на весь салон. Мужчина, которому вряд ли было больше сорока, обиженно запыхтел, но ответить ничего не успел – я уже отошла в глубину энбуса, а орать вслед он постеснялся.

Ничего, скоро он меня припомнит.

Таким, как он, доставляет особое удовольствие лапать невинных девочек, которые не могут дать сдачи. Что ж, теперь его удовольствие будет… труднодостижимым. Старость, которую я упомянула, неожиданно и резко наступила, особенно для его мужских органов. Мелкое проклятие, рассосётся само через сутки, оставив непоправимые последствия. Снять смогу только я… но вряд ли захочу.

Жаль, мэру такое же не успела повесить. Ему бы не помешало – в воспитательных целях.

Чем глубже в салон, тем ядренее становился воздух. Стараясь не дышать, я добралась до узкой скрипучей винтовой лестницы и от греха подальше поднялась на второй уровень. Там немилосердно дуло, в незастеклённые окна заносило порывами ледяной душ с крыши, но зато меньше воняло. К счастью, кофр влез в проем, а то и не знаю, как бы доехала.

Двухэтажные энбусы пришли к нам со Старого континента и быстро получили распространение, поскольку вмещали куда больше пассажиров, чем обычные. Только вот тем, кто ехал наверху, зачастую приходилось терпеть ливень, холод, пронизывающий ветер или же промозглую взвесь тумана.

Почему-то мне кажется, что климат по другую сторону океана куда мягче, чем у нас, иначе с чего им делать транспорт практически без боковых стенок?

В газетах писали, что наши инженеры пытались застеклить и утеплить верхние этажи, но такие бусы быстрее выходили из строя и поглощали больше брикетов, чем стандартные, потому решено было выпустить модель как есть. Дальше уже проблема потребителя.

Не хотите мучиться – заработайте на авто или же возьмите его в кредит. Некоторые банки даже взяли лозунг на вооружение и периодически разбрасывали листовки с рекламными проспектами как раз на вторых этажах энбусов.

Воровато оглядевшись и убедившись, что меня не видно с остановки, я провела ладонью по сиденью, сгоняя лишнюю влагу, и тут же уселась, прикрывая место преступления юбкой.

Второе подряд заклинание дало побочный эффект – кончики ногтей потемнели, словно я долго копала грядки. Полюбовавшись на специфический маникюр, я пристроила клетку рядом с собой, отгородившись ею от ветра и дождя хотя бы с одной стороны. Чехол плотный, скворцу ничего не будет, а мне поприятнее.

Промокшее пальто неприятно липло к телу, пропитывая грязной жижей и платье под ним. Я оглядела пустые сиденья – никого – и, запустив одну руку под полу, принялась поглаживать толстую ткань. Вокруг меня заклубился пар, смешиваясь с наползающим снизу туманом. Грязь снять таким образом не выйдет, это нужно полноценно сосредоточиться, сесть и наложить плетение посложнее, но хоть изнутри просушу.

Тучи постепенно растекались в стороны, улица светлела, будто запоздало вспомнив, что едва миновал полдень и до ночи еще далеко. Лужи радостно переливались в лучах выглянувшего солнца, а водитель энбуса словно нарочно норовил проехаться по ним и расплескать воду на случайных прохожих.

Хотя что это я? Наверняка нарочно.