Шрифт:
Закладка:
А потом бросил её в противника.
Он схватил её, но сила удара откинула его к стене. И он, пока летел, сделал могучий глоток. Кто-то вскрикнул.
– О чём же он думает? – боцман закрыл лицо.
Пьяный мастер приземлился на ноги, отчего пол скрипнул, и из досок выбилась пыль. И он, пошатываясь в своей манере, пошёл на меня.
Я оставался на месте, скрестив на груди руки. Мастер икнул и быстро помчался, пытаясь ударить меня кулаком и прикончить одним движением. Ноги громки топали по полу, бутылки на стойке звякали.
Все затаили дыхание.
Но всё бесполезно. Сейчас он был настолько пьян, что промахнулся и упал раньше, чем нужно.
– Эй! – прогудел он. – Ты же в другом месте стоял. Да как ты…
Он вскочил и опрокинулся на спину, но всё же поднялся и опять начал заваливаться. И теперь он не накачивал спиртным свою силу, чтобы сделать свои удары и скорость сокрушительными, а просто опьянел. Спасибо боцману, что меня предупредил, а то бы я выглядел так же нелепо.
Пьяный мастер взмахнул кулаком в воздухе, потом второй раз и третий. Всё, теперь это бесполезно, он готов. На последнем ударе я поймал его за руку и схватил за палец.
Он открыл от удивления рот.
– Ты блефуешь, – сказал он. – Ты не можешь знать этот приём!
– Знаешь, что будет, если я опущу мизинчик? – спросил я, тоже на кантонском, оттягивая свой мизинец для контрольного удара.
– Пощады! – взмолился пьяный мастер. – Я немедленно уезжаю в Китай и больше никогда не буду связываться с кланом Чао!
– Лучше бы тебе сдержать своё слово.
Я немного подумал и разжал смертельный захват. Всё-таки этот бой был самым сложным с тех пор, как я приехал в Россию. И соперник достоин уважения. Пьяный мастер отошёл на пару шагов, икнул, а затем выпрямился и очень твёрдо поклонился.
– Преклоняюсь перед твоим умением, мастер, – сказал он и ещё раз икнул. А потом с заплетающимися ногами пошёл на выход.
Я тоже не стал задерживаться. Поблагодарив посетителей, которые спасли меня от поражения своей подсказкой, и купив всем выпивки, я вернулся в кафе, одев по пути свои туфли, так и лежащие на мостовой.
Машина с офицером Чао уехала, но автомобиль Орлова всё ещё на месте. Читающий газету водитель с удивлением посмотрел на меня.
Это значит, что Максим Орлов вошёл в кафе, несмотря на мой запрет. Это он зря.
Настало время разобраться и с ним. Я вошёл внутрь и забежал по ступенькам на второй этаж.
Максим Орлов меня не ждал. Он стоял спиной ко входу, облокотившись на стол, за которым сидела Катя, и читал ей нотацию неприятным угрожающим голосом. Пока ещё девушка держалась от этих нападок, но я прибыл вовремя.
Помощь пришла. Я решительно пошёл к ним, собираясь пресечь эти попытки издевательств, чтобы завтрашний экзамен прошёл как надо.
– Ты? – Орлов повернулся ко мне. – Как ты победил?!
– Я победил во многих схватках, – сказал я. – И могу победить в ещё одной. Сейчас нет никого, за кем ты можешь спрятаться.
– Ну давай, – с вызовом произнёс Максим, сжимая трость. – Попробуй меня ударить. И вылетишь с турнира сегодня же. Капитаны не могут драться друг с другом во время турнира и подготовки к нему.
Ага, если бы ещё об этом кто-нибудь сказал Одоевскому, который лез в драку, наплевав на все правила. Но у Одоевского, несмотря на весь его мерзкий характер, угрозы и интриги, хватало достоинства не делать одну очень подлую вещь. А вот насчёт Орлова я не был уверен.
– А то что? – спросил я. – Пожалуешься судьям?
– Не пожалуюсь, а внесу замечание по поводу нарушения правил капитаном другой команды, – он усмехнулся. – Это будет справедливо. Ну так что, Шишков? Рискнёшь меня ударить?
– Как я и думал, – с чувством превосходства произнёс Максим. – Ты в тупике. Отойди в сторону, Шишков. Я разговариваю со своей ничтожной сестрой.
Орлов совсем обнаглел… Я могу решить вопрос силой, но это будет стоить слишком дорого. Мне остаётся только осадить Максима на словах. Причём уже было за что.
– Ничтожной сестрой? И в чем же заключается эта ничтожность?
– Я тебе отвечать не обязан. Уходи, Шишков.
Бах!
Катя взяла большую тарелку, на которой лежала белая салфетка, и грохнула её об стол.
Максим Орлов шарахнулся. Он посмотрел на сестру сначала с испугом, а потом с гневом.
– Совсем с ума сошла?! Ещё и посреди ресторана такое устроила! Глупая…
– Заткнись, – жёстко оборвала Катя. Девушка говорила с таким нажимом будто убьёт Максима, если тот ослушается. – Я больше не позволю себя оскорблять. Ты настоящий урод, Максим. Если отец узнает, что ты мне предлагал…
– Тварь! – взревел Максим и замахнулся на Катю рукой. – Да я тебя!...
Орлов хотел ударить девушку, но я поймал его руку. Он гневно на меня посмотрел. Затем его взгляд перешёл на двух официанток и охранника, которые подоспели разнимать конфликт.
Максим подавил свою злость и слегка улыбнулся.
– Барон Шишков, отпустите мою руку. Я ухожу.
Вежливость была показной, но самообладание Орлова как всегда удивляло. За это я его даже уважал, хоть он и был мне врагом.
Я отпустил руку Максима. Он поправил костюм, будто смахнул пыль, и направился к официантке.
– Это за неудобства, – Орлов протянул девушке купюру и удалился.
Я посмотрел на Катю и улыбнулся.
– Ты молодец. Дала отпор брату и теперь он не будет тебе досаждать. А даже если будет, то это не так сильно тебя заденет.
– Мне стало легче. Гораздо легче. Я будто сбросила с себя тяжелую ношу. Руслан, ты был полностью прав – победа над врагом даёт огромное удовлетворение. Хотя это ещё не полная победа. Всего лишь одна битва.
– Верно мыслишь!
– Может, пойдём в другое место. А то здесь…
– Пошли, – кивнул я.
Мы вышли из кафе. Вечер в определенной степени испорчен, но я был очень рад, что Катя дала отпор Максиму. После такой решимости Орловой, я не сомневался, что она сдаст экзамен.
Когда мы сели в машину, я задумался над одним интересным моментом – как Максим Орлов узнал куда мы поехали? Он ехал за нами следом?
Вряд ли. Если бы погоня длилась долго, то Рома обратил бы на это внимание. Он бдительный парень. Такое замечает.
Да и машина Орлова приехала к кафе с другой стороны. Получается дело в…
– Катя, можно узнать кто подарил тебе этот браслет?
– Это подарок Максима… Раньше у нас были хорошие отношения. Или, что точнее – Максим до определённого момента не показывал своё истинное лицо.
