— Билли, мне нужен церулеум и черный, — почти без эмоций сказала Агнета.

— Хорошо, завтра поедем в город.

— И колонковую кисть, можно?

— Конечно. Фел? Пойдём в твою спальню? — Билли нажала на паузу, остановив Гермиону Грейнджер на полуслове. У Фелисы были свои способы «уходить в себя».

— Давай, — Фел встала.

Спальни девочек были по обе стороны от их общей гостиной и имели также общую ванную комнату. Это были два отдельных мира, самостоятельных и обособленных. Мир Фел был простым и романтичным, будто это была не спальня девятнадцатилетней девочки, а келья монашки, бывшей некогда благороднейшей дамой. Скромная мебель из тёмного дерева, без лишних украшений и блеска. Паркет на полу, минимум рамок и статуэток-пылесборников. Не хватало образа Девы Марии в углу, а вместо этого был станок для занятий балетом и манекен для шитья.

— Фел, Тео приедет.

— Знаю, — Фелиса держалась молодцом. С прямой спиной и высоко поднятой головой она пересекла комнату и опустила изящные руки на станок, глядя на Билли в отражении зеркала.

— Ты знаешь что-то ещё?

— Ты не обязана мне говорить. Но я знаю, что его приезд меня коснётся, — Фел закинула ногу на станок и наклонилась. Она могла часами стоять в такой позе, лишь иногда меняя ноги местами.

— Ты догадываешься?

— Да, — она распределяла дыхание, чтобы не расплакаться. — Ты поможешь мне?

— Я постараюсь. Я сделаю всё, что будет от меня зависеть, правда! Вы для меня не посторонние люди, вы моя семья, — Билли знала, что Фел не любит проявлять эмоции, но когда девушка обернулась, стало ясно, что сейчас она или расплачется, или обнимет. Фелиса убрала ногу со станка, развернулась и стремительно приблизилась к Билли.

— Конечно мы твоя семья. Ты наша мама! — чуть надломившийся голос выдал волнение Фел, которая редко терялась и редко плакала. — Не оставляй меня, когда он приедет.

— А ты не оставляй меня. Я одна не справлюсь, он захочет меня выгнать, а Пандора на мою сторону не встанет, — Билли знала, как жалко это может звучать. Она почти жаловалась и просила защиты у вчерашнего ребёнка, юной девушки, потерявшей отца, и такой уязвимой.

— Я знаю. Она слишком его любит, но я — нет. Просто… не оставляй нас. Я помню, что сказала бабушка, — Фелиса окончательно потеряла свою изящную надменную манеру. Она снова стала простой девочкой, ищущей поддержки. — Я помню, она упомянула, что ты можешь… ну, словом, влюбиться снова. Я знаю, это глупо, но ты же так с нами не поступишь?

— Прости? — Билли нахмурилась. Её не возмущало это, не оскорбляло. Она просто искала откуда растут ноги у этих просьб, прежде чем давать обещания.

— Ну, папа… ты же его любила, и я подумала…

— Фел. Я очень любила твоего папу, и я не собираюсь менять эту память на кого-то. Не сейчас, не через год или два. Я не поступлю так с тобой и с Агне.

— Но так не будет всегда. Я просто надеюсь, что он будет достойным…

— Я пока об этом не думаю, и ты не думай. Я пойду поцелую Агне перед сном, хорошо? Я с вами, и вы можете на меня рассчитывать, — она снова что-то обещала.

Обвешана обещаниями, как новогодняя ёлка, даже на спину давит. Она осознала, что место Хавьера не займёт Пандора, как старшая дочь. Не придёт Валерия решать все вопросы, не вернётся в виде рыцаря-спасителя Тео, не объявится хоть один человек, который погладит по голове и успокоит.

Билли вышла от девочек и не успела сделать и пары шагов, когда вспомнила о Боно. Он сидел в своей комнате, одинокий четырехлетний малыш. Ещё неделю назад его мама уделяла ему восемьдесят процентов своего времени, а остальное делили между собой все взрослые в доме. Неделю назад его носил на руках дедушка Хавьер, с ним возились и беспрестанно баловали и целовали, а теперь его только кормят, моют и укладывают спать, будто забытого после дня рождения, подаренного хомяка.

— Боно, уже так поздно, почему ты не спишь? — Билли подошла поближе к кроватке и заметила, что мальчика переодели в пижаму, умыли и причесали. Видимо, кто-то из слуг выполнил свои обязанности и оставил его без сказки и поцелуя.

— Ждал маму. Она совсем грустит, да?

— Да, милый, прости её. Это скоро пройдёт, — Билли поцеловала Боно в пухлую щеку и погладила его соломенного цвета волосы. Он очень хорошо и правильно говорил, был умным и самостоятельным, но очень чувствительным ребенком.

— Ты расскажешь сегодня сказку, да?

— Да, давай это сделаю я, — Билли взяла книжку с полки - это всегда был «Питер Пен», не по годам взрослый для малыша Боно.

— Тетя, а ты будешь делать так, когда мама не сможет? Обещаешь?

— Обещаю, милый, — новое обещание на натруженные плечи.

***

— Бабушка, я так устала. Я не могу уже, а прошла только неделя. И меня так пугает этот Тео! Пандора бы не стала говорить просто так! — Билли лежала на кровати, раскинув ноги и руки, будто и правда тащила за спиной рюкзак с обещаниями весом в двадцать килограмм. Телефон на громкой связи лежал рядом, откуда доносился голос Оливии Фосс, старой блудницы и тусовщицы. — И я ненавижу Валерию! Она меня не просто пугает, она бесит! Что делать? Ты же мастерица решать такие проблемы!

— Ну, во-первых, спасибо что не ревешь сегодня в трубку! Я не слышала от тебя ни одного слова за эту неделю, надеюсь, это положительная динамика, а не транквилизаторы, которые прописала Анна, — Оливия откашлялась и явно сделала глоток виски. — Во-вторых, с Валерией я бессильна. Твоя свекровь старше меня, твоей бабки. Думать нужно было, дорогуша! Я могла разобраться с кем угодно, пока твоим врагам было по тридцать-сорок лет, но семидесятилетняя старуха со связями… не обращай на неё внимание. Ей нужны деньги, а тебе нет. Защити детей, не уходи из этой семьи. А по поводу этого Тео… ну, чего тебе бояться?

— Не знаю. Мне тревожно, надеюсь, это пройдёт к тому моменту, как он приедет. Я готова отказаться от всего, если он захочет. Кроме Фел и Агне, за них я поборюсь.

— Не слишком ли много для тебя проблем?

— Они мне как дети.

— Фел тебя ненамного младше. Ты была в её возрасте, когда выходила за Хавьера.

— Я знаю. Но он оставил их мне. Агне нужна моя помощь, она не знает других матерей. А Фел я должна защитить от этой идеи с браком. Она не должна выходить за кого попало, — Билли посмотрела на экран телефона, где застыло в улыбке лицо бабушки.

— Защити. Я помогу чем смогу, но я уже не та, что раньше. Вот когда мы выдавали замуж твою мать, я была в ударе. Сбыть с рук это пьющее чудовище - было настоящим подвигом! Даже Саймон мне апплодировал! — усмехнулась Оливия.

Несколько лет назад отгремела свадьба сорокалетней Франчески Фосс, невестки Оливии Фосс и матери Билли. Это было примечательным событием, так как женихом был молодой красавец-футболист. После того, как брачные договоры были подписаны, Оливия прошипела Билли на ухо: «Бежим, пока этот парень не понял, что под видом молодой телки ему подсунули старую говядину!». Гуляли на празднике все, даже бывший муж Франчески Саймон, в числе первых гостей, от души радуясь, что бывшая жена теперь не его головная боль.