Шрифт:
Закладка:
Послесловие. Н. Т. Немтинов необычайно смело и остро поставил вопрос. Мы приглашаем к дискуссии независимо мыслящих писателей, журналистов, читателей, всех, кто способен хоть ненадолго отрешиться от бредней национализма и интернационализма, всех, кто не считает принадлежность к какой-либо национальности преступлением.
Сатанинские игрища
Художник Роман Афонин
Юрий Петухов
Полтора года в аду
Записки воскресшего
Продолжение
От редакции. Настоящая публикация вызвала огромную читательскую почту – и это вполне понятно. Но наряду со шквальным, невероятно живым интересом читателей, всего российского и союзного люда, нам пришлось выслушать множество угроз, требований немедленно прекратить публикацию записок. Анонимные высокопоставленные шантажисты грозили закрыть газету в случае невыполнения их условий. Менее воспитанные, но более крутые подручные открыто говорили о физической расправе и возможности террористических актов в отношении редакционных служб. Нас пугали лагерями, психушками, ссылками и лишениями, «случайными» смертями под колесами автомобилей и заурядным мордобоем… Шантажисты не учли одного простого фактора: тех, кто говорил Правду при всех режимах, кто прошел сквозь огонь разрушивших страну путчей и не сломался, нельзя заставить молчать! Мы будем продолжать публикацию записок даже если все силы ада, оккупировавшие наш земной мир, ополчатся против нас. Мы просто обязаны сказать все до конца, дать слово имеющим полное право на него. Хватит уже запретов! Слишком долго у нас запрещали всех и все! Морализаторы и ханжи твердят нам, что нельзя предавать огласке мемуары грешника, преступника, аморального, жестокого и нераскаявшегося типа. В чем-то мы согласны с ними. Но те нечеловеческие страдания, которые перенес на Том Свете автор записок, на наш взгляд, прокалили его черную душу очищающим огнем – во всяком случае дали ему право на исповедь, на саму только возможность сострадания и понимания.
И все же, памятуя о подлинной плюралистичности и предваряя публикацию, мы приводим две короткие выдержки из двух разных писем:
«Дорогая редакция… это все, чего вы там пишете, так и есть. Только не надо приукрашивать, не надо никакой цензуры и всяких там редакций. Я сам прошел через все это, и скажу точно – это страшней в сто раз, чем там у вас написано. У вас все сглажено и обсосано… в общем, нас, кто вернулся оттуда, не один и не два… и нас становится все больше. Только ни под какими пытками вы не заставите