Я подъезжаю к их крыльцу, паркую машину и выхожу. Из каждого окна из их двухэтажного дома льется свет. Мой брат открывает входную дверь, пока я иду к крытому крыльцу, свет от люстры заливает Лукаса золотым свечением. Он взволнованно проводит рукой по светлым волосам, морщинки прочерчивают кожу возле его голубых глаз, когда он нервно улыбается мне.

Я притягиваю его к себе и обнимаю, стоя с ним лицом к лицу.

— Если ты мужчина часа то, скажи мне, каково это — видеть, что твоя работа полностью завершена?

— Примерно так же хорошо, как Йоханна кричит мне, чтобы я захватил все необходимое для мер предосторожности. Она волнуется, вот и всё.

— У нее еще не отошли воды?

— Нет, но лучше перестраховаться.

Йоханна, вся красивая, с каштановыми волосами и глазами лани, проталкивается мимо моего брата. Ее раскрасневшиеся щеки раздуваются, когда она глубоко вдыхает и выдыхает, ее губы прижимаются ко мне.

— Мужчины должны быть как морские коньки. Они могут забеременеть и родить. Я читала, что они замечательные отцы, в то время как их матери — безмозглые морские животные.

Я качаю головой.

— Тебе нужно расслабиться. Ты вся красная и трясешься.

Йоханна не изменилась за те десять лет, что я ее знаю, она всегда выходила из себя в напряженных ситуациях. Она была из тех, кто надрал мне задницу за то, что я сдал наш лабораторный отчет в конце урока, а не в начале. В то время как другие школьницы бегали за моим членом, чтобы получить полный доступ, Йоханна бегала за мной, чтобы я выполнял домашнее задание и готовился к тестам. В отличие от других, она не дала мне проскользнуть мимо из-за моего вождения в Формуле. Я должен благодарить ее за то, что вообще закончил школу.

Она покачала на меня пальцем, ее карие глаза сияли.

— Ты можешь сказать мне, чтобы я расслабилась, когда тебе придется выталкивать из своего тела ребенка размером с арбуз.

Мой брат смотрит на меня с выражением ужаса на лице. Я мог бы прожить счастливую жизнь без этого зрелища, потому что мне нравится арбуз.

— Не делай при мне такое лицо. Это все твоя вина. — Она смотрит на Лукаса, показывая на свой живот двумя указательными пальцами.

— Я не слышал, чтобы ты жаловалась во время акта. — Он улыбается ей.

Она отмахивается от него.

— Я забыла о последствиях наших действий.

Я демонстрирую Лукасу красноречивую ухмылку.

— Ты тот, от кого она забеременела через три месяца после рождения твоего первого ребенка. Собственник?

— Мне нравится, как она светится из-за беременности. — Лукас притягивает Йоханну к себе и целует ее в макушку. Он унаследовал свое предпочтение к грубым проявлениям привязанности от наших родителей, короля и королевы слишком частых лапаний.

— Надеюсь, тебе нравится бледность после беременности, потому что единственное сияние, которое ты получишь, будет из холодильника в два часа ночи, когда ты будешь кормить Каю, — пробормотала Йоханна ему в грудь.

Я, например, не могу дождаться встречи с Каей, арбузом Йоханны и будущим пополнением в нашей сумасшедшей семье.

— Разве она не милая? — Лукас крепко обнимает Йоханну, прежде чем отпустить ее.

Я притворно кашляю.

— Меня от вас обоих тошнит.

— Когда ты женишься, ты поймешь. А до тех пор я могу осыпать тебя благодарностями за то, что ты выбрал меня в качестве партнера по лаборатории. Оказывается, у самого сексуального парня в биологии есть брат. — Йоханна подмигивает Лукасу.

— Лукас обратил на тебя внимания быстрее, чем я смог попытаться претендовать на тебя.

— У тебя никогда не было шансов. Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы она пропала. Нам нужно было дождаться её совершеннолетия, — говорит мой брат через плечо, убегая наверх.

Йоханна посылает мне колеблющуюся улыбку.

— Жаль, что ты был в моей жесткой френдзоне все эти годы. Кто бы мог устоять перед капитаном хоккейной команды?

— Я надеялся, что ты, президент Клуба Объединенных Наций, могла бы устоять, но теперь ты беременна отпрыском моего брата. Я думал, ты захочешь меня за мое остроумие, а не Лукаса за его мускулы.

— Я ведь ординатор нейрохирургии… — Лукас осторожно спускается по лестнице, в одной руке — спящая Элиза, в другой — сумка для девочек.

— Мне очень не нравится, как вы двое теперь на меня ополчились. Раньше все было наоборот, пока Йоханне не исполнилось восемнадцать. — Я скрещиваю руки на груди.

— Не будь таким. Посмотри на себя, большой плохой гонщик Формулы-1, который недавно выиграл свой первый Чемпионат Мира. В конце концов, ты променял книги на мускулы. — Йоханна притягивает меня к себе, чтобы обнять. Ее выпуклый живот мешает, но она обхватывает меня, обдавая ароматом розы.

— Я никогда не обменивал книги, — насмехаюсь я. — Единственное, что изменилось, это то, что девушки больше не встречают меня в библиотеке.

— Я очень надеюсь, что ты скоро остепенишься. Тебе не нужны девушки как грид гёрлз(прим. перев. девушки, которые на мото и автогонках выводят пилотов на стартовые позиции), потому что они предпочитают тебя из-за имени, а не из-за твоего сердца. К тому же я не могу быть твоим единственным другом женского пола. Ты нуждаешься во внимании. — Она высунула язык, прежде чем направиться к входной двери.

— Что? С каких пор? Я впервые слышу об этом.

— Всегда, чувак. Всего несколько месяцев назад ты по пьяни написал Йоханне смс в три часа ночи с просьбой спеть тебе колыбельную, чтобы ты смог заснуть. Не то чтобы я жаловался, потому что твои звонки будят нас обоих. — Он довольно ухмыляется ей, могу ли я снова жить не видя это снова..

— Ладно, фу гадость. Прибереги свои похотливые глазки на следующий раз, когда захочешь сделать ее беременной. Надеюсь, вы оба знаете, что эти колыбельные — лучшее, что я слышу по дороге. Даже лучше, чем пит-лейн в день гонки.

У Йоханны ангельский голос и соответствующее пение. Я ничего не могу поделать с тем, как одиноко моей пьяной заднице по ночам, когда я провожу большую часть года в дороге с моей командой Формулы-1.

— Тебе действительно нужна девушка. Я не могу вечно быть твоей единственной лучшей подругой, — Йоханна смеется, а потом морщится, потирая живот.

— Хорошо. Вам двоим пора идти. — Я выхватываю Элизу из рук Лукаса.

— Ты купил автокресло, о котором я тебе говорил? — Мой брат смотрит на Элизу, пока я нежно покачиваю ее тело.

— Да,