Шрифт:
Закладка:
Распутин задрожал.
— Я не прошу тебя предрекать мне гибель, как Авель моему предку Александру Павловичу. Ты озвучишь слова апокалипсиса и запишешь свои пророчества принародно, чтобы этот ужас, который преследует меня всю жизнь, начиная с убийства эсерами моего дяди Сергея Александровича, не исходил от православного царя. Понимаешь, православный царь в это верить не может. Это от бесов. Но судя по всему, Звезда Полынь скоро упадёт с небес на Землю, и погребёт под собой множество людей…
Распутин смирился со своей участью, и вышел с царём-батюшкой из маленькой церквушки.
_______________________________
1-го ноября 1905 года Николай II записал в своём дневнике: «Был очень занят всё утро. Завтракали: кн. Орлов и Ресин (деж.). Погулял. В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим — Григорием из Тобольской губ. Вечером укладывался, много занимался и провёл вечер с Аликс».
Сокровища Сиама
2 августа 2020, 21:08
Реклама:
Скрыть
Александру Аникину
Когда Император Российской Империи Николай II, которому на 1908 год исполнилось 40 лет, узнал что Мария Павловна путалась с Савинковым, он решил оградить её от столь странной связи — и мало ли чего — Савинков учудит опять. Знала ли Мария Павловна кто такой Константин Чернецкий, с которым она встречалась тайно от мужа? Николай Александрович думал, что знала.
Расположившись в удобном кресле в своём кабинете, наконец-то оставленный своей женой, Николай Александрович всматривался в портрет соперника — молодой человек, изысканной внешности, моложе его на 10 лет. Савинкову на тот момент было 29, его приятелю Бельскому — 70, его возлюбленной Петровской было 29 также, как и Савинкову. Савинков был довольно красив. Обаятельный, с большими карими глазами, с орлиным — детективным носом — вполне реальный портрет полицейского или преступника, хотя как Савинкову удавалось быть и тем и другим одновременно Николай II сам не понимал. Но лучше уж Мария Павловна пусть принадлежит супругу, чем разделит судьбу некогда влюблённой в него стороннице Савинкова и фрейлины Императрицы Татьяны Леонтьевой — высылку из дворца, и — Боже упаси — дом презрения.
Александру Аникину
Николай II подумал, а потом его осенила мысль, проскользнувшая к нему незаметно, словно красивая идея для оформления интерьера. Вильгельму и Марии стоит подарить дорогой круиз, в котором они оба будут счастливы. Вернее, Николай II этого как раз не хотел. В круизе вскрываются недостатки молодожён и как раз получится так, что Виллем вполне разонравится Марии ещё больше. Если Мария того не понимая сама, проводит своё лучше время с Борисом Викторовичем, не понимая, в какую пропасть скатывается, то, значит, что шансы у Николая есть — Мария скучает с мужем. А Савинков никогда ей не сделает подобного дорогого подарка — как заокеанский круиз, в котором молодая женщина развеется, и поймёт, наконец, кто её любит.
А вот Императрица Александра расценила поступок супруга как благородный, даже не ведая о том, что за этим благородным поступком скрыта некая эротическая шутка — затея, которая понравится потом самому царю. Императрица Александра была вся в детях, и в заботе об Алёшеньке, который родился в 1904 году, и которому исполнилось 4 годика. К несчастью обоих родителей Алёшенька родился им на горе — на крест — он страдал гемофилией. А это означало, что не дай Бог рядом с ним будут лежать острые предметы. И Императрица делала всё, чтобы оградить сына от острого. Несчастье Императрицы болью в сердце отзывалось и у царя, который переживал вместе с женой, но тем не менее, искал мотивы отвлечься. Мария Павловна при любом исходе испытания потом рассказала бы ему о своей поездке в Сиам — одно это уже ему бы доставило удовольствие. Посмотрев ещё раз на портрет соперника, Николай ухмыльнулся — роскошь Сиама и дорогой круиз Савинков Марии Павловне не обеспечит никогда. Это был воистину царский подарок, который подарить мог только сам государь Император. Мария Павловна, получив от Николая Александровича телеграмму и билеты была на седьмом небе от счастья, и поспешила обо всём поведать Борису Викторовичу, который отреагировал на её эмоциональный рассказ о выпавшем ей счастье весьма саркастически:
— Только не нарожай детей от сиамского короля. — Рассмеялся Борис Викторович, который почему-то обиделся, а не порадовался за свою подругу.
— Ну, Константин, — говорила Мария Павловна, и Савинков готов был уже сам поверить в то, что он Константин, — ну Костенька… я Вам потом обязательно всё расскажу и привезу из круиза подарки…
…когда Савинков рассказал обо всём этом своему неизменному спутнику Бельскому, тот долго смеялся, если не сказать что ржал — "знаем мы такие подарки". Савинков посмеялся также, и Бельский ему сказал:
— Отвлекитесь на книгу воспоминаний. Заодно и забудете про все эти "Титаники".
Борис Викторович был вынужден согласиться с Александром Христофоровичем, и, твёрдо решив, что Мария для него в приятном прошлом, стучался к Мережковским, своим актёрским талантом выклянчивать возможность посотрудничать с издательством. Гиппиус, эта рыжеволосая муза декаданса, вальяжно развалившись на уютном диванчике в своём изысканном изумрудно-зелёном платье, которое было в тон её рыжих кудрей, сразу поняла, откуда ветры дуют.
— Бельский подсказал? — Усмехнулась писательница. Савинков вынужден был признать, что да.
— Мудрая идея. Но Бельский всегда был мудр. Валяй. Только дашь мне вычитать — знаю я Вас, графоманов. Дам добро и название. — Гиппиус загадочно улыбнулась, и Савинков, довольный собой, тем же вечером шёл к Бельскому докладывать о том, что всё успешно. Мужчины распили по бокалу вина. И Бельский увидел как мимо его окон в красивом пальто прошлась Оленька Петровская…
