Шрифт:
Закладка:
Этот перекос я принялся исправлять в первую очередь. Для начала построил базовый контур, текущий по кругу на Алеутщине. Затем дополнил его ещё одним кольцом, охватывающим Орегонщину. Третьим звеном в цепи стал контур, протянувшийся до пределов Калифорнщины. Чужих потоков силы там не наблюдалось — ни Франция, ни Испания, ни Англия не баловали свои колонии и не тратили силы на устройство эфирообмена.
Оглядев проделанную работу, я сам себе пробурчал: хорошо, и хорошо весьма. Да, проложенным потокам потребуются десятки лет, чтобы прийти в движение. И наверное, целый век, чтобы выйти на расчётные мощности. Но даже простой “ветерок”, перемешивающий эфир в моём княжестве, лучше, чем царивший там ранее застой.
Последним штрихом я протянул поток между Камчаткой и княжеством по Алеутским островам. Эдакая дополнительная подпитка, сбрасывающая излишки силы из Азии в Америку.
Довольный проделанной работой, я подтвердил изменения ещё раз, отпустил контроль и позволил Ключ-Камню выбросить меня обратно в реальный мир.
***
В особняк я вернулся в четвёртом часу дня. В гостиной, обложившись кучей бумаг, сидел Сумароков и делал выписки, перебирая документы.
— Боюсь, — вздохнул он, — потребуется время, чтобы собрать нужные сведения.
Выглядел Сумароков измождённым и бледным.
— Вы уже обедали, Василий Петрович? Нет? Даже не думайте отказываться — нам с вами сегодня понадобится много сил.
Чуть ли не насильно я его отвёл в столовую и принялся потчевать. А затем велел накрыть нам в саду чаепитие.
— Успеем, Василий Петрович, не переживайте вы так.
— Да как не переживать? — он возмущённо посмотрел на меня. — Люди же умирают, Константин Платонович! Вы видели, что там происходит?
— Вы ничем не поможете, если загоните себя, как лошадь. Садитесь в кресло, Василий Петрович, пейте чай.
Сумароков опустился в кресло-качалку и взял чашку чая. Я молча устроился напротив и просто подождал пять минут. Старичок-археолог начал клевать носом, а потом и вовсе задремал, уронив голову на грудь.
Я забрал у него из рук пустую чашку, укрыл колени пледом и пошёл в дом, оставив его отсыпаться. А выставить отметки на карте я смогу и сам, невелика сложность.
Среди бумаг, что привёз Сумароков, львиную долю составляли допросы врачей и слуг, записанные по горячим следам. Пришлось все их просмотреть, выписывая даты, когда заболевали люди и где это происходило. Чисто механическая работа, за которой время пролетело незаметно. За окном уже стояла ночь, когда послышался возмущённый голос:
— Что же вы меня не разбудили, Константин Платонович?
Я поднял взгляд от очередной бумаги и улыбнулся.
— Вот теперь вы, Василий Петрович, не выглядите поднятым покойником. Скажу честно — я специально вас не беспокоил.
Сумароков смутился.
— Признаю, последние дни поспать доводилось мало. Спасибо, Константин Платонович. Давайте мне часть бумаг, буду вам помогать.
Слуги приносили нам кофий, какие-то закуски, а мы сидели и искали в длинных пространных допросах даты и адреса. Далеко за полночь мы выписали их все.
— Не понимаю, чем это нам поможет.
— Сейчас увидите. Где ваша карта?
Я расстелил на столе свёрнутую в трубку карту города.
— Так, где они? Ага, держите. Вы же Москву хорошо знаете? Будете втыкать булавки по адресам. Самые ранние два дня — с красной головкой. Следующие три дня — жёлтые, остальные синие.
Сумароков поморщился, недовольный тем, что нужно протыкать дорогую карту, но промолчал. Под мою диктовку адресов он принялся расставлять булавки. Уже через полчаса мне стала видна картина заражения, но мы всё-таки довели работу до конца. И теперь даже Сумароков увидел то, что я подозревал с самого начала.
— Господи боже! — он перекрестился.
На карте были видны три кольца, вложенные друг в друга. Самое маленькое красное, чуть побольше жёлтое и большое синее, охватывающее всю Москву.
— Вот здесь наш злодей, — я постучал пальцем по карте там, где был центр всех трёх колец, — в Замоскворечье.
Глава 3 - Вилы
— Едемте, Константин Платонович! И велите послать к Григорию Григорьевичу, чтобы отправил к нам гвардейцев. Арестуем немедленно!
— Тише! — я поднял ладони перед собой. — Василий Петрович, кого вы собрались арестовывать?
— Как кого?! Распространителя чумы, конечно! Вы же сами вычислили его местоположение на карте.
— С такой точностью, что нам придётся посадить в тюрьму половину Замоскворечья. Посмотрите внимательно, Василий Петрович.
Сумароков нацепил на нос пенсне и склонился над картой.
— М-да, — он недовольно пожевал губами, — действительно. И что же нам делать?
— Идите спать, Василий Петрович. Время позднее, а на вас уже лица нет.
Он вздохнул.
— Но нельзя же просто так оставить…
— Никто оставлять не будет. Я собираюсь провести эксперимент, который поможет нам в поисках.
— Я вам подсоблю!
— Василий Петрович, простите, но в деланной магии вы не разбираетесь. Лучше отдохните, утром от нас потребуются все силы.
— Хорошо, как скажете. Но если что — будите меня немедленно!
С трудом отправив Сумарокова в гостевую спальню, я выпил кофия и вышел в сад. Ещё вчера, когда я уезжал и приезжал в своё городское имение, то заметил интересную штуку — “тремор” эфира не проникал внутрь особняка. И вроде бы даже почувствовал границу, где он прерывался.
Чтобы проверить догадки, я неспешно переходил с места на место, закрывал глаза и прислушивался к ощущениям. Да, так и есть — “тремор”, будто морской прибой, накатывался на особняк и разбивался о невидимые стены защитных Знаков. Будете смеяться, но эти деланные фигуры я ставил вовсе не от болезней, а от мелких насекомых. Терпеть не могу звенящих над ухом комаров, жужжащих мух и прочую мелкую дрянь. Когда Екатерина подарила мне этот дом, я чуть ли не в первый день нарисовал вокруг него десяток простых отвращающих Знаков.
Я отошёл поглубже в сад, вытащил small wand и изобразил на земле ту же самую связку. Да, так и есть — над деланными Знаками эфир стоял “гладким”, будто поверхность озера в безветренную погоду. Очень хорошо! А теперь немного усложним
