Шрифт:
Закладка:
Трижды судимый, совершивший подозрительную закупку по просьбе представителя иностранной державы, бежавший из-под присмотра «контр-синоби» и скрывавшийся от властей японец наверняка не раз слышал и употреблял это слово. Да и не только его. На странице 348 встречается, например, термин мэцубуси с разъяснением: «Средство для поражения глаз, употребляемое при поимке» — понятно кого. Возможно, испытавший на себе действие этого самого «мэцубуси», Татибана приводит даже рецепт его изготовления: «Для этого высушивши яйцо наливают едкою жидкостею или насыпают песком и потом стараются бросить его в лицо тому, кого желают поймать». А для желающих не оказаться пойманными, пожалуйста, — страница 380: «Сюрикэн — род небольшого кинжала, которым бросают в противника». Даже немного скучно — никакой романтики, никаких метательных звездочек с краями, смазанными ядом, но таков исторический факт — просто маленький кинжал.
Через год Татибана Косаи крестился в православие с именем Владимир и стал Владимиром Иосифовичем Яматовым, приняв отчество от имени своего спасителя, а фамилией сделав происхождение — мол, человек из страны Ямато, как называли Японию в древние времена. Потом женился на русской девушке, родившей ему двоих сыновей, а в 1870 году Владимир Яматов стал первым штатным преподавателем японского языка в Санкт-Петербургском университете. В 1874 году он внезапно оставил семью и вернулся на родину, где жил затворником, и скончался в мае 1885-го.
Пройдет еще несколько десятилетий, прежде чем введенное им в японско-русский лексикон слово синоби в самой Японии трансформируется по иному чтению иероглифов в современный его вид — тот, в котором его знают сегодня миллиарды людей во всем мире: ниндзя. По меткому замечанию историка ниндзюцу Федора Витальевича Кубасова, открываемое сейчас наследие японского авантюриста оказывается столь неоднозначно, интригующе и расплывчато, что вполне годится как основа для захватывающей воображение «легенды о трофейной школе Косаи-рю, вывезенной Татибана и передававшейся из поколения в поколение в недрах МИДа Российской империи».
Если же говорить серьезно, то кто именно и как следил за Татибана и членами русской миссии в Хэда, пока остается тайной — как и многое из следующего эпизода использования ниндзя против русских моряков.
Боевой пловец Савамура
В год издания Японско-русского словаря Гошкевича — Татибана из Кронштадта в Японию отправился только что построенный 48-пушечный парусно-винтовой фрегат «Аскольд». Часть его экипажа была набрана из моряков, недавно вернувшихся из плавания в Страну солнечного корня. По пути на фрегат перешел и поднял свой вымпел главный герой первых успешных переговоров с японцами граф Евфимий Васильевич Путятин. 7 июля 1858 года по старому стилю и 19-го — по новому корабль вошел в знакомую и ему, и многим офицерам «Аскольда» бухту Нагасаки.
Еще через десять дней фрегат доставил адмирала Путятина в порт Канагава близ Эдо[5]. «Стоим в Канагаве, пришли сюда 18 (30) июля, — записал в своем дневнике участник тех событий гардемарин Павел Сергеевич Муханов. — Японцы не могли удержаться от своей старинной тактики, и несмотря на то, что успехи их по многим частям действительно заслуживают удивления, они все-таки доказали нам, что им долго придется перерождаться. Вчера не хотели пустить нас на берег и только сегодня, после долгого прения с адмиралом, согласились, чтобы наши больные поселились в городе, и то на каких-то стеснительных условиях. Переговоры начинаются; уполномоченные приезжали на фрегат; однако нам на берег ездить еще не позволяется»{3}.
Похоже, именно этот малозначительный, в общем-то преследовавший протокольные цели, связанные с переговорами о сходе русских моряков на берег, визит японских чиновников на русский фрегат имеет полное право претендовать на то, чтобы занять свое место в мировой истории разведки. Ведь одним из членов делегации был самый настоящий синоби — из тех, что упоминались в словаре Гошкевича — Татибана. Звали этого человека Савамура Дзиндзабуро Ясусукэ, и он уже не впервые инкогнито ступал на палубу корабля иностранной державы.
Ровно за пять лет до прибытия в Канагаву «Аскольда» означенный Савамура Дзиндзабуро посетил американское судно, но, возможно, при значительно более экзотических обстоятельствах. Когда в июле 1853 года американская эскадра коммодора Мэтью Перри внезапно вошла в залив Эдо и встала на якорь в бухте Урага[6], правительство Японии обуяла паника. Что делать с американцами, было непонятно. Согласиться на открытие и явно кабальные условия договора? Свои не простят, а многие из эдоских самураев еще хорошо владели искусством фехтования. Отказать незваным гостям? Сам внешний вид эскадры «Черных кораблей», как прозвали японцы американские парусно-паровые суда, оснащенные по последнему слову техники и вооруженные самыми современными орудиями, вселял в бестрепетные самурайские сердца священный ужас. Огромные корпуса, возвышающиеся над легкомысленными японскими суденышками подобно горам, вращающиеся колеса по бортам, позволяющие легко идти против ветра, торчащие жерла пушек, так непохожие на тупые рыльца средневековых японских орудий — все было внове, удивительно и пугающе. А наглый краснобородый Перри, прекрасно зная это, все настойчивее требовал незамедлительных переговоров с правительством об открытии Японии для торговых и дипломатических контактов. Его решимость, так выразительно подкрепленная огневой мощью эскадры, и полная японская неспособность к обороне требовали срочного поиска несимметричного ответа. Тогда японским властям и пришло в голову вспомнить о синоби и рискнуть в надежде собрать хоть какую-то информацию о потенциальном противнике и его подлинных намерениях — не блефует ли?
Была только одна проблема: после того как еще в XVII веке значительная часть профессиональных шпионов переселилась в Эдо, их потомки за 200 лет практически полностью утратили свою квалификацию, занимая передаваемые по наследству должности охранников, полицейских и чиновников сёгунского правительства. Посылать на корабль оказалось некого. За настоящим специалистом пришлось отправлять гонца в далекую провинцию Ига, где с давних времен проживали многие семьи синоби, тоже передающие мастерство шпионажа из поколения в поколение (нынешние эдоские в основном переселились как раз оттуда). Представитель одного такого рода — Савамура, служившего главе провинции князю Тодо Такаюки, и прибыл в Иокосуку для проведения военно-морской разведки.
Ему удалось пробраться на корабль (считается, что на флагманский), каким-то образом собрать несколько загадочных предметов, оставаясь незамеченным, изъять документ, начертанный, как долгое время полагали, рукой самого Перри на английском языке с явно совершенно секретной информацией, и
