Когда домочадцы наконец засыпали, Люда устало брела в гостиную и доделывала заказы, которые не успевала закончить днем: подшивала шторы, уменьшала талию на брюках и платьях, чинила молнии, пришивала пуговицы и прочую фурнитуру. Ее рабочее место находилось в самом углу комнаты. Там стоял небольшой стол, на нем швейная машинка, а рядом полочка, где лежало все необходимое. Работая, она не слушала музыку и не включала телевизор, а просто сидела в тишине и монотонно шила. Это успокаивало и дарило позитивный настрой на день грядущий. Иногда ей казалось, что это лучшее время за весь день, но потом сама пугалась такой мысли и всячески отгоняла ее, ведь как можно радоваться одиночеству, когда у тебя семья?

Закончив последний заказ, Люда частенько напоминала себе все самое важное: «Главное — завтра не забыть купить буженины, а то ведь совсем немного осталось, на один бутерброд…». Примерно так проходили все ее дни, и каждый новый плюс-минус дублировал предыдущий.

Глава 3

Конец мая выдался напряженным для всей семьи Терентьевых. Арина заканчивала девятый класс, и они с одноклассниками решили все вместе отметить выпускной. В девятом «Б» было тридцать два человека, из них целых двадцать семь ребят собирались продолжить обучение до одиннадцатого класса. В их числе была и Арина, чему были несказанно рады Людмила и Владимир. Но несмотря на то, что большинство учеников не заканчивали школу в этом году, им хотелось отметить выпускной с теми, кто решил забрать документы, всем вместе.

Делать нечего — пришлось покупать дочери платье, туфли и маленькую сумочку («Ма-а-м, ну как я без клатча?»), а также вносить оплату за аренду зала в ресторане. Но это еще не все. Выпускной был назначен на конец июня, поэтому Терентьевы сразу отложили нужную сумму на салон красоты, где Арине сделают прическу и маникюр. На все про все ушло около пятнадцати тысяч. Часть из них по-прежнему лежала в серванте, но можно было смело считать, что их уже нет, ведь в конце июня их действительно не станет. Деньги были немалые, так что Люда сама не заметила, как позаимствовала семь тысяч из конверта, подаренного подругой Зоей. Остальную сумму доложил Володя.

Кое-как закрыв эту статью расходов, Терентьевы немного выдохнули и жизнь наконец потекла своим чередом. А потом вдруг случилось ужасное происшествие. И, главное, случилось очень некстати.

Люда как обычно готовила ужин. На фоне работал телевизор — по одному из федеральных каналов шло ток-шоу. Женщина особо не вслушивалась в речь героев, ей главное было, что кто-то говорит. Так всяко веселее создавать кулинарные шедевры, чем в тишине. В отличие от ночного шитья при готовке ей обязательно требовался какой-то фоновый шум. Дожарив последнюю порцию рубленых куриных котлет, она переложила их на бумажное полотенце, чтобы стек лишний жир, и потянулась к ящику, где лежала терка для сыра. Домашние очень любили спагетти, посыпанные тертой гаудой. Не успела она схватиться за ручку, как вдруг ящик резко выкатился из пластикового выдвижного механизма и рухнул ей прямо на большой палец правой ноги. По всей кухне разлетелось содержимое ящика: набор терок, чеснокодавка, контейнеры, миски и прочая утварь.

От резкой боли женщина сначала закричала, а после начала подвывать словно раненый зверь. Резиновые тапочки от удара, конечно, не спасли. Из детской выбежал перепуганный Олег. Хорошо хоть Арины не было — как обычно торчала у подружки. Иначе бы рухнула в обморок от такого зрелища.

— Мама, что случилось?? — Взгляд сына упал на палец, который кровоточил, стремительно набухал и наливался всеми оттенками фиолетового. — Блин, капец, ящик все-таки вывалился!! Вызвать скорую??

— Не надо, — превозмогая чудовищную боль, прохрипела Люда. — Что они сделают? Теперь остается только ждать.

Сын не на шутку испугался:

— Блин, мам, чего ждать? Пока ты умрешь? Я не хочу так!

Его глаза стали наполняться слезами.

— Олеж, да никто не умрет, от этого не умирают. — Люда выдала кривую улыбку. — Хорошо, что в этом ящике в основном лежала пластиковая посуда… он не такой тяжелый, как кажется. Даже перелома нет. Палец вон шевелится, видишь? — В доказательство Люда пошевелила пальцем. — Все будет в порядке.

— Так чего ждать-то? Пока пройдет?

— Ну да. Пока пройдет, заживет, пока сойдет ноготь.

— Сойдет? Это как? Отвалится что ли?

— Ага. Это не больно.

— И что потом делать? Будешь ходить без ногтя? Или он отрастет как зубы?

Люда засмеялась.

— Конечно, отрастет. Только, надеюсь, не как зубы. Зубы-то отрастают только молочные.

Когда с работы вернулся Володя, Олег сразу побежал рассказывать, что случилось. И глава семейства потом весь ужин охал и ахал, глядя на Людин палец. А, когда сын ушел в комнату играть в компьютер, женщина решилась на очень важный для нее разговор. Поврежденный палец прямо-таки молил об этом. Ровно год назад, в мае, Володя обещал, что в этом году они наконец поставят новый кухонный гарнитур. Пришло время напомнить об этом.

Услышав о новой кухне, муж закряхтел и не заговорил, прежде чем не сжевал два печенья курабье.

— Люд, ну сейчас вообще не время, — наконец сказал он. — Сама же помнишь, что скоро выпускной, и сколько денег мы на него извели. А еще машина же. Ее давно чинить пора. Колодки, супорт, сход-развал, масло, опять же, не поменяно. А цены сейчас… — Он покачал головой. — Сама знаешь, какие.

— Володь, я все понимаю, но ведь год уже прошел. Ты сам говорил, что в мае заменим.

Муж снова отправил пару печений в рот. Затем запил чаем.

— Всего же не учтешь. Видишь, как оно вышло. Кто ж знал… А ящик я тебе починю. То, что он тебе ногу чуть не отбил, это совсем не дело.

— Проблема не только в этом ящике, Вов. Кухня вся разваливается. Ну ты сам погляди, — женщина указала ладонью на гарнитур, — дверцы все расшатались, все сикось-накось… Покрытие отклеивается, все вздулось уже. Ящики либо не выдвигаются, либо не задвигаются, либо вон, как сегодня, вообще валятся на ноги. А если на меня сверху что рухнет? Зашибет же.

Владимир вздохнул. Рука снова потянулась к печенью.

— На выходных все проверю и, если надо, подлатаю. Укреплю все ящики, дверцы и полки.

— Володь, ты же сам говорил, что не очень умеешь это все. Боязно мне.

— Не боись, Людок, я Серегу с Виталиком позову. Они подстрахуют, перепроверят. Все будет держаться намертво. Как палец? Уже не болит?

— Почти нет, ноет только.

— Ну ты обезбол-то выпей