Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Научная фантастика » Лихолетье - Евгений Васильевич Шалашов

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 69
Перейти на страницу:
позаботятся и о чужих. На кладбище, ясен пень, не понесут. Выкопают яму где-нибудь подальше – на поскотине или в лесу… Но какая к чертям собачьим разница, где лежать?

Банда выехала уже затемно. Может, стоило заночевать, но атаман не рискнул оставаться в разграбленном селе. Вдруг какой-нибудь хлоп успел сбежать и уже идет подмога – окрестные мужики или вчерашний соратник, что взял село под свою руку? Или отряд стрельцов под командой воеводы – из тех, кто пытается навести порядок в государстве, не понимая, что это уже часть Великой Польши!

Всего набралось три десятка телег, груженных мешками с зерном и мукой, горшками с постным маслом, корчагами с медом, кусками холста, прошлогодней копченой рыбой, посудой. В деревне обнаружилась домница, поэтому один из возов был загружен железными крицами. Местное железо из болотной руды – худое железо, но в последние годы кузнецы и оружейники были и такому рады. Если со стороны посмотреть – купеческий поезд. Конечно, знающий человек определил бы, что что-то не так с этим обозом. И охраны много (у купца на такую ораву денег не хватит), да и товары разномастные. Купец везет какой-то один товар: зерно – так зерно, горшки – так горшки. А был товар, за который с купца спустили бы шкуру, – на телеге тряслись шесть связанных девок. Хотел было Казимир запретить, но махнул рукой. В деревне не все успели отведать женщин – пусть в лагере потешатся. Добраться бы до лагеря, а там, передохнув недельку-другую, можно поискать новой добычи. Пан Казимир прикидывал, что если взять по деревням хотя бы в половину того, что добыли в Кроминском, то можно ехать на торжище в Ярославль. Цены на зерно там раза в три выше, нежели у проезжих маркитантов или в Рыбной слободе. Если мешок с зерном весил два пуда (ох уж эти русские меры!), а в каждой телеге мешков по тридцать, то это будет… Кругленькая сумма, едва ли не в тысячу талеров. Ну, атаману положена десятая доля. М-да, сто талеров – очень неплохо. За сто талеров можно набрать небольшой отряд. В Кракове или Щецине «дикий пес» стоит пять талеров в месяц, а казаки на Московии дороже – три рубля. «А если продать пуд по два талера, да добавить выручку с холста, да с церковного серебра, да присовокупить то, что в корчаге, то будет… ну, если хотя бы полтысячи…» – Атаман повеселел. Похоже, мечта о собственном замке на берегу Шехони скоро станет явью!

Посмотрев на солнце, что кренилось к закату, Казимир велел съехать с дороги и углубиться в лес. Мало ли… Полянка, выбранная для ночлега, быстро расцветала огнями костров. Кто варил кашу из проса, кто предпочитал жарить на углях кур, прихваченных в Кроминском. После трудного дня душа требовала отдыха, поэтому пан атаман не стал возражать, когда парни вытащили бочонок пива. Пан Казимир уже подобрал место на высоком холме, при слиянии двух рек – для родового замка. Там, где стоял деревянный монастырь, где обитали упрямые монахи, не захотевшие отдать добрым католикам злато. Ну – сами виноваты. Отдали бы добром – остались бы живы. Так и сгорели живьем, во главе со своим аббатом. Крест у него, помнится, был из дерева – пфеннига не дадут. Крест этот Казимир выкинул. Или в костер бросил?.. От здешней худородной земли прибыли не будет. Зато – много рыбы! Неподалеку болота, где добывают железо! Благородному пану, конечно, самому торговать не-можно, но всегда найдутся управляющие. А самое главное – по реке Шехони ходят туда-сюда купцы, с которых можно брать пошлину! «О! – пронеслось вдруг в голове у Казимира. – А фамилия родовая будет – пан Шехоньский!». Потом можно будет поручить ловкому писарчуку провернуть дело о дворянстве. В сущности, не так и сложно – были бы талеры.

Казак, мурлыкая под нос песню про Днiпр, шо красивее да ширше всяких рiк, нанизал на ветку ольхи прихваченного в Кроминском поросенка и поворачивал его над углями, то так, то эдак. От тушки, покрывшейся ароматной красно-коричневой корочкой, шел одуряющий запах…

– Скоро? – нетерпеливо спросил атаман.

– Ещэ трохи, – сказал казак, потыкав ножом в поджаристый бочок: – Ща силью та перчиком…

Наконец поросенок был признан годным. Запорожец выложил мясо на свежие лопухи, достал каравай хлеба, пару головок чеснока и, хитро прищурившись, вытащил кожаную флягу:

– Ты, пане атаман, можа, горилки хлебнешь?

Казимир побаивался пить русскую вудку. Знал, что бывает с теми, кто чрезмерно увлекается питием… А пили все, с кем он вышел из Польши. Ну и где они теперь? Кто зарублен, кто застрелен… А кто ушел под лед или сдох с голода… Но сегодня на душе было так пакостно, что он молча подставил кружку и так же молча выпил.

– М-м-м, – промычал Казимир, пробуя нежное мясо, таявшее во рту. Покрутив головой, одобрительно кивнул. – Бардзо смачно!

Запорожец удовлетворенно блеснул глазом. Очистив пару зубчиков чеснока, заботливо протянул атаману.

– З чисночком та з хлибом трэба исть, – наставительно произнес казак, который до сих пор не мог привыкнуть, что атаман не заедает мясо хлебом.

Наколов на кончик ножа очередной кусок и отправляя его в рот, пан Казимир вдруг выругался:

– Холера ясна!

– Це ше тэке, пане атаман? – вытаращился Янош, едва не пролив драгоценную влагу. Но, конечно же, не пролил ни капли.

Казимир вздохнул, показывая обнаруженное на клинке бурое пятно. Когда добивал Сергуню, забыл почистить. Оставив кружку, Казимир вытащил оселок и, только убедившись, что пятнышко исчезло, выпил. Эх, мало…

– Тэк пойдэ, пане атаман, то останимся мы з тобой вдвоим, – грустно сказал Янош, вытаскивая новую фляжку и разливая вудку.

– Это вы правильно сказали, – вздохнул атаман. Вспомнилось, сколько погибло «первопроходцев», что пришли на Московию вместе с Димитриусом Первым (ну, нехай с Лжедмитрием)… Сколько добрых ляхов сложило голову в этой клятой Московии! Эх, а какие хлопцы были! А если вместо замка на Шехони ему тоже суждено сложить голову? И его, такого молодого и красивого, не будет… По мере опустошения второй фляжки атаману становилось уже все равно, что будет с ним дальше. Подперев щеку кулаком, он затянул песню, которой его научили в лагере Яна Болотникова:

Когда меня убьют на сече,А коршун будет глаз клевать,Мне будет, братцы дорогие,Уже на это наплевать!Когда я буду тлеть в канаве,А черви будут печень жрать,Мне будет, братцы дорогие,Уже на это наплевать!Не обессудь меня, боярин,Не выйду нынче я на рать,Теперь мне, братцы дорогие,Уже на это наплевать!Не будет у меня могилы,И не оплачет меня мать,Но верьте, братцы дорогие,На это тоже наплевать!

– Э, пане атаман, це не дило, таки писни спивать – тильки беду накличите! – укоризненно причмокнул языком казак, пытавшийся

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 69
Перейти на страницу: