Шрифт:
Закладка:
– Абитуриентка еще не знает, что уже зачислена? – спросила Варвара.
Инка кивнула.
– Мастер хочет – девочку взяли. Даже если все экзамены сдаст на двойку.
– А Тульев при чем?
– Вот это самое странное, – прошептала Инка. – Как только она вошла, профессор уставился на нее. А когда монолог начала, буквально окаменел. Не шевельнулся. Ты же знаешь, Ают[2] обычно подкалывать любит, шуточки всякие, а тут – как статуя. Никогда не видела его таким. Может, влюбился на старости лет? Стрела любви пронзила сердце. У пожилых мужчин такое бывает.
Конечно, Тульев имел право влюбиться в кого угодно, даже в молоденькую абитуриентку. Варваре стало неприятно. Профессор, как и дед, принадлежал только ей. Юный эгоизм, что поделать.
– Кто она такая?
– Некая Лиза Иванова.
– Ин, ты же все про всех знаешь.
– Варя, забыла, что ли: на первый тур документы не требуют, чтобы зря не возиться. Абитуриенты заполняют заявочный лист. Тебе что за дело?
– За Тульева беспокоюсь.
– Любовь не знает границ и возрастов, – Инка улыбнулась с наивным коварством.
Варвара сделала вид, что намек не поняла.
Она досидела до конца приема. Абитуриенты старались доказать, что им не надо поступать в театральный. Большинству это удалось.
Варвара вышла из аудитории, когда в холле остались самые отчаянные и приезжие, которым деваться некуда. Спускаясь по мраморным ступенькам, она заметила в холле женщину, которая вертела головой, разглядывая старинную люстру, огромное зеркало, настенные часы и статую Мельпомены. Обычное поведение для тех, кто учился в этих стенах. И спустя много лет вернулся испытать ностальгию. Туристы здесь не ходят.
Женщина выглядела модно и дорого: брючный костюм, лакированные туфли, большие затемненные очки, сумочка на длинном ремне и ухоженная кудрявая прическа. Даже футбольный шарфик казался из бутика. Лицо ее закрывала черная маска со стразами. Судя по худым пальцам в брильянтовых кольцах, дама не первой молодости.
Варвара сошла с последней ступени.
– Могу вам чем-то помочь? – спросила она.
Женщина чуть склонила голову, будто разглядывала.
– Благодарю вас, милая. Не смею вас беспокоить, просто захотела немного отдохнуть от жары, взглянув на старинный петербургский дворец.
В самом деле, в мраморном холле института в любую жару было прохладно. И дом когда-то был дворцом, построенным для любовницы Великого князя. И женщина говорила с интонациями, которые Варвара давно не слышала: журчащая речь старой ленинградки. В Петербурге теперь так не говорят. Варваре захотелось познакомиться. Или обменяться парой слов.
– Если хотите, могу показать вам институт.
– Спасибо, милая. Как-нибудь в другой раз. Всего вам самого наилучшего, милая.
Женщина кивнула, прощаясь, и торопливо вышла. С тяжелыми парадными дверями, которые измывались над студентками, она справилась легким движением руки.
Глянув на бронзовый циферблат, полтора века отмерявший время, Варвара вызвала такси в приложении на смартфоне.
Телецентр слепил стеклами, как квадратный айсберг.
Ассистент в мятой футболке встретил Варвару в бюро пропусков, лениво кивнул и позволил следовать за ним. Он прошел по коридору, выкрашенному голубой краской, как в бассейне, и распахнул пластиковую дверь. Комнату заполняли два парикмахерских кресла. Вокруг зеркал горели лампочки, слепя белым светом. Хозяйка гримерной, стройная девица с ярким макияжем и в коротком платье, оценила Варвару. И дежурно улыбнулась.
– Кася, эфир через пятнадцать минут, отведу сразу в студию, – сказал ассистент и сообщил в рацию: – Третий гость на гриме.
– Толик, дверь не закрывай, умираю от жары, – проворковала гримерша Кася. Будто заигрывала.
Толик буркнул в рацию и вышел, оставив дверь нараспашку.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала Кася так, как просят выйти вон.
Телевидение встретило неласково. Варваре захотелось сказать ему «прощай навсегда». Она залезла на кресло и прислонилась к спинке, горячей как печка.
– Первый раз на телевидении? – спросила Кася, накидывая на Варвару черный фартук и затягивая на шее так, что перехватило дыхание.
– Надеюсь, последний, – ответила Варвара, ослабляя удавку.
– Волнуетесь?
– Нет.
– У нас многие волнуются первый раз, прямо дрожат.
– Пусть ведущая дрожит, – ответила Варвара и увидела в зеркале, как подведенные бровки Каси полезли вверх.
– А вы кто? – спросила она без жеманства.
Ответить Варвара могла разнообразно. Но предпочла самое простое:
– Блогер.
– О, как интересно. О чем блог?
– История косметики и парфюмерии.
– Здорово! Я на вас подпишусь.
– Спасибо. Может, начнем?
– Конечно! Отдыхайте! – проворковала Кася. – Немного тонального крема, и все будет чудесно.
Варвара закрыла глаза. Под синтетическим покрывалом стояло лето в Средней Азии. Только чай не предлагали. Кася шуршала над лицом. Варваре было все равно. Лишь бы скорее.
– Ну вот и готово!
Варвара глянула в зеркало. В отражении на нее смотрела красота необыкновенная.
– Нравится? – спросила Кася, нарываясь на комплимент.
– Так надо для съемки? – спросила Варвара, чтобы не сказать, что думает о размалеванной кукле.
– Стильный мейк-ап, вас молодит…
Гримерше повезло, что явился ассистент Толик и повел гостью в студию.
Декорация дневного ток-шоу изображала интерьер дачи обычного россиянина с окнами во всю стену, тропическим садом и бассейном. Ника Терентьева сидела в плетеном кресле и листала сценарий. Вокруг нее хлопотали гримерша с кисточкой и парикмахерша с расческой. Напротив стояли три софы без спинки. Две занимали участницы передачи. Толик указал на свободный пуфик у края декорации. Варвара послушно села. Подошел техник, попросил выключить смартфон на время эфира, стал прилаживать на блузку микрофон-петличку. Варвара глянула, с кем предстоит лететь в прямом эфире.
Ближе к ней сидела девушка не старше тридцати, с волевым лицом, одетая в деловой костюм дорогого бренда. Третья участница была покрыта кристаллами, как бутерброд икрой. Варвара сразу поверила, что на руках, на шее и в ушах у нее настоящие брильянты. Девушка несла на лице груз косметики, расширенные скальпелем хирурга глаза и пышные губы в форме утиного клюва. Удобно ловить мальков в пруду.
