дальше?

— А банк теперь требует их с меня.

— Как «зовут» банк?

— РосЕвроБанк, это имперский банк, из Москвы.

— Понял, — отметив для себя, что не знаю такого. — С Вас требуют или с фирмы?

— С фирмы.

— А у фирмы что-то есть? Из-за чего Вы переживаете?

— Есть. В былые годы, когда фирма работала, мы купили участок. Ну как, купили, договорились с прежним главой, предшественником Кротовского. Если Вы понимаете, о чём я? Мы же серьёзная семья в городе! И построили здание ремонтной мастерской. Мы ремонтировали станки и оборудование для англичан. Невозможные, кстати, люди, сплошь жульё, не то, что наши, русские. А теперь банк требует отдать здание в погашение кредита, а мы кредит платили.

— Оплатили или платили? Это прямо разные слова, отражают степень завершённости процесса.

— Ну может, какие-то крохи остались должны. Это же не причина забирать здание⁉

— Причина, если здание в залоге. Оно в залоге?

— Да. И земля. Это всё те жулики, которые родственники, подговорили меня! Когда деньги текли рекой, все их приворовывали, хапали. А сейчас я остался один и пытаюсь восстановить бизнес после вероломства… Автомастерскую сделал, с Кастетом вот дружу. Честнейший парень.

Кастет, который своё прозвище получил не просто так, наверно был бы польщён такой характеристикой.

— Каков размер долга по банку?

— Полмиллиона. Но это по их цифрам, а они врут. Банкиры — жулики и явно с кем-то в сговоре, кто хочет нашу мастерскую захапать. А она огромная, в три этажа, кирпичные стены, на века строили!

— А что Ваш бухгалтер говорит, какой долг?

— Это же была подружка зятя. Даже, скорее всего, любовница. Она тоже уволилась, но документация у меня в конторе валяется.

— То есть реальных цифр Вы не знаете? А почему бизнес основной заглох?

— Когда англичане ушли, то с новыми администрациями, которых назначил этот олух Кротовский стало невозможно работать, плюс некоторая часть рабочих разбежалась. С русскими невозможно работать, сплошь пьяницы, тупицы и лентяи, не то, что благородные англичане.

Любопытно, только что англичане были плохие, а Кротовский — золотой человек.

— Вот мы и стали разбираться, — распалялся Мещеряков. — Куда деньги девались все? А средства от кредита полностью украли, полностью. Я не буду его платить, пусть брат платит и мать.

— А что банк? Угрозы? Претензии?

Мещеряков достал кипу помятых документов.

— Да, угрозы были, но меня не запугать, я же бывший пилот! Претензии были. Я посмеялся в лицо почтальону. Хотел его с лестницы спустить, но он больно ловок.

Я представил себе лицо Стаса, который закатывает глаза, потому что ему нет дела до отношения между адресатом и отправителем.

— Ладно пока они просто претензии писали, а сейчас вообще ни в какие ворота, они якобы выиграли суд в Москве.

— Как в Москве?

— Не знаю «как», Вы мне скажите.

— А где кредитный договор? — у меня закралось мощное подозрение, что банкиры были далеко не дураки. И Мещеряков вовсе не такой Д′Артаньян, как он описывает.

— Сейчас.

Я посмотрел кредитный договор, почти сразу же отлистав к концу, где пишут про подсудность.

Ну да, едрён бульон. В случае спора по настоящему договору, он подлежит рассмотрению в третейском суде при ТПП города Москвы. Третейская оговорка, когда подсудность определена сторонами в договоре.

Вот так судебный процесс заведомо ушёл из Кустового.

— Это не решение, это филькина грамота! — кипятился Мещеряков.

— Если Вы сами это знаете, то зачем Вам юрист, адвокат?

— Как зачем? Чтобы в суд подать на банк.

— Подать в суд за то, что они подали на Вас в суд? Это так не работает.

— А можно обжаловать московское решение? Это незаконно, мы платили кредит.

— Третейские решения как правило не обжалуются, но их юридическая сила — это очень спорный и больной вопрос. Всё же Кустовой не входит в юрисдикцию империи. Но и делать вид, что решения нет, пока нельзя.

— Так что же мне делать с этими подонками?

— К муравью х… Оставляйте документы, я их изучу и соберу в папку. Расправлю, в конце концов, нельзя же так с документами обходиться. Через пару дней скажу, какие вижу стратегии и что по оплате.

— Сразу предупреждаю, денег нет. Будем с Вами работать на таких условиях.

— На таких условиях не будем, Александр. На таких условиях мы будем жить каждый сам по себе.

— Ну поймите, Аркадий! Раньше мы такими деньгами оперировали, огромными. Легко с деньгами расставались. Ну а сейчас временные трудности, Вы должны понять.

— Нет. Приезжайте послезавтра, пока по оплате подумайте. Сразу говорю, мало я не беру, зато и считаюсь хорошим адвокатом. Всё, мне пора…

Я скосил глаза на грузовик, за руль которого сейчас сяду забрать груз для фермера и повезу какие-то семена в пригород, а потом отгоню авто в мастерскую.

— … пора в судебное идти, назначено мне. До свидания.

Мещеряков с лёгким сомнением осмотрел меня с головы до ног, ведь одет я был как цыган, но сейчас проблема у него, ему не до претензий по дресс-коду. Мы попрощались, и он ушёл.

— Проблемный тип, — резюмировал Чен. — Не согласен?

— Согласен. Проблема в том, что идеальные клиенты ко мне не ходят, взять того же Юбу. Кстати, от него не было письма?

— Нет.

— Эх, не пишет мне их степное величество.

* * *

Тайлер дремал, сжимая документы, не проснулся, даже когда я завёл наш драндулет и покатил в направлении транспортной компании.

Большой каретный двор, кто-то что-то всё время грузит, заезжает, выезжает.

— А где товары выдают, любезный? — спросил я дворника, который без огонька мёл край двора.

— Там, только это не товары, а грузы. А вы выписывали? — он указал пальцем в крайние левые ворота, где активно и упрямо препирались два мордастых извозчика.

— Нет.

— Тогда вот в ту дверь, с документами, там Глаша, она выпишет документ на получение, с ним тогда к Камилю, он выдаст.

С видимым в его глазах чувством выполненного информационного долга дворник нехотя вернулся к метле.

Будить Тайлера не стал. Поднялся на второй этаж, там в окошке, зло поблескивая очками, сидела тётка неопределённого возраста, та самая Глаша (интересно, а полностью как, Аглая, Глафира?).

— Номер заявки?

Я зыркнул в документы, у меня было нечто вроде товарно-транспортной накладной