– Прекрасный выбор! – воскликнул приказчик и с ловкостью иллюзиониста упаковал часы.

Расплачиваясь с господином Валидом, покупатель замешкался, как бы не зная, какой рукой подавать деньги, и снова выронил палку, которая с тем же гулким звуком повалилась на каменный пол. Стоявший сбоку от него юноша, не скрываясь, хмыкнул довольно громко. Абдул-Меджид недовольно покосился на него, однако увидев, что это совсем еще молодой человек, решил, вероятно, не тратить на него ни времени, ни слов.

Расплатившись, покупатель вместе со своей тростью покинул магазин. Провожая его, господин Валид безостановочно кланялся ему вслед, так что последний поклон пришелся даже не в филейную часть клиента, как предыдущие, а в закрывшуюся за ним дверь. После этого продавец повернулся к Загорскому и посмотрел на него выжидательно.

– Что-нибудь выбрали? – спросил он по-французски.

Загорский только улыбнулся в ответ и продолжал изучать прилавок. Приказчик пожал плечами и направился к своему бюро.

– Скажите, – тоже по-французски проговорил юноша, не поднимая глаз от драгоценных камней, которыми он уже некоторое время любовался без всяких поползновений купить, – много ли у вас сейчас в лавке товара?

Приказчик подозрительно прищурился: вопрос явно не пришелся ему по душе.

– А вам-то какое дело? – процедил он, по всегдашней местной привычке легко переходя от низкопоклонства к высокомерию.

– Мне – никакого, – отвечал Загорский. – Но вам, вероятно, интересно будет узнать, что вас очень скоро ограбят. Если не сегодня ночью, то, по меньшей мере, в ближайшие дни.

Не успел он договорить, как приказчик выхватил из ящика бюро многозарядный пистолет-эспиньоль и наставил его на юношу.

– Ну-ну, – сказал он угрожающе, – одно движение – и я нафарширую вас свинцом.

Молодой человек поднял брови. Он, конечно, сказал, что лавку ограбят, но не утверждал, что грабителем будет он сам.

– Хватит болтать! – грубо велел ему приказчик. – Руки вверх и повернитесь ко мне спиной.

– Хорошо-хорошо, – отвечал ему Загорский, поднимая руки и поворачиваясь, – только ради всего святого, не стреляйте мне в спину. Это моя любимая тужурка, если вы ее испортите, я буду безутешен.

Приказчик, не опуская пистолета, подошел к нему сзади и быстро обхлопал с ног до головы. Никакого оружия он, однако, не нашел, отчего физиономия его выразила сложную смесь удивления и разочарования.

– Как же вы собирались меня грабить – неужели голыми руками? – спросил он.

– Я не собирался вас грабить, я лишь хотел предупредить… – начал было юноша, но приказчик сильно толкнул его в спину по направлению к двери. Загорский оглянулся назад с изумлением, лицо его потемнело от возмущения, он, кажется, хотел что-то сказать, но приказчик ему не позволил.

– Вон отсюда! – проревел тот. – И чтобы духу вашего здесь не было. Появитесь снова – сдам в полицию.

Загорский пожал плечами, толкнул тяжелую дверь и вышел наружу.

– И мой вам совет: не вздумайте даже пытаться сюда залезть, – вдогонку ему бросил египтянин. – Двери у нас крепкие, а ночью здесь дежурит охрана.

Студент только головой покачал и беспечно двинулся прочь, как будто совершенно забыв о только что случившемся неприятном происшествии.

* * *

История эта произошла в среду, а в ночь с пятницы на субботу ювелирная лавка господина Рахмани была ограблена дочиста. Грабителей не смутил даже благословенный Пророком день пятницы, от которого грех воровства, и без того наказуемый отрубанием правой руки, становился в два раза ужаснее.

При этом само ограбление имело вид мистический и почти волшебный, словно организовали его не люди из плоти и крови, а потерявшие всякий стыд ифриты[3].

Утром в субботу приказчик Валид, как и положено, явился в лавку, перед которой прямо на улице на вытертом коврике всю ночь проспал старый верный сторож-нубиец, служивший господину Рахмани много лет, а до того работавший еще у его отца. Снаружи все обстояло как обычно, и никак невозможно было догадаться, что лавка уже ограблена. Господин Валид, как и положено, отпер двери, сторож поднял железные жалюзи на окнах, и они вошли в лавку, как проделывали уже на протяжении многих лет.

Приказчик привычно уселся за свое бюро, готовясь вытащить учетные книги, как вдруг заметил, что дверца несгораемого шкафа, где хранились наиболее ценные украшения, приоткрыта. Сердце его упало в пятки, а по спине потек холодный пот. Не веря своим глазам, он подошел к шкафу и распахнул дверцу настежь. Несгораемый шкаф был пуст.

– Бурхануддин! – закричал приказчик нечеловеческим голосом, каким на его месте закричал бы не только правоверный, но и йаху́д[4] и даже последний кяфи́р[5]. – Бурхануддин!

Нубиец опрометью ворвался с улицы в лавку. Увидев открытый шкаф, старый негр буквально окаменел.

– Кого ты впустил в магазин? – дрожащим голосом возопил господин Валид. – Отвечай, с кем ты спелся, старый мерзавец?!

Однако нубиец, который от ужаса из черного стал серым, только еле слышно лепетал что-то в свое оправдание, говоря, что он всю ночь сторожил на своем коврике перед дверью, и мимо него не прошмыгнула бы и самая злокозненная мышь.

Прибывшего на место хозяина лавки господина Рахмани едва не хватил удар, когда он понял, какие убытки понес его магазин. Была вызвана полиция, которая приступила к нубийцу, не без оснований полагая, что сторож либо что-нибудь слышал, либо просто вошел в сговор с грабителями. Однако Бурхануддин не мог сообщить ничего нового, и лишь повторял раз за разом, что мимо него не прошмыгнула бы даже проклятая мышь, не говоря уже о более крупном животном вроде грабителя.

При этих словах полицейскому, который вел расследование, все сделалось ясно, и он велел отправить нубийца в участок. Тут следует заметить, что, как и положено в мусульманской стране, отношение в Египте к ворам было самым неблагоприятным. Неудивительно, что стражи порядка обычно не сдерживали своей неприязни, если им в руки попадался вор или грабитель. Вероятнее всего, несчастного Бурхануддина немедленно посадили бы в тюрьму, где пытками и допросами рано или поздно выбили бы из него признание в воровстве, однако, на счастье, в самый последний момент господин Валид припомнил, что за пару дней до ограбления в их магазине появился удивительный иностранец, который, по словам приказчика, угрожал им грабежом.

Кинулись искать иностранца и довольно скоро обнаружили его по описанию. К счастью, он жил в двух шагах от ограбленного магазина, в недорогой гостинице, расположившейся в переулках недалеко от площади Эзбеки. Это оказался русский студент по имени Нестор Загорский. Самое удивительное, что он чувствовал себя совершенно спокойно и даже не пытался скрыться.

– А, – сказал он, открыв дверь номера и увидев суровые физиономии стражей порядка, – значит,