кто-то оставил ее посреди Дикой Чащи. Но кто это был и откуда, Каллия не знала. В детстве она не задавалась такими вопросами, а потом, когда они все же появились, ответом было лишь молчание Джека.

Каллия обвела пальцем контур розы – вечно цветущее сердце сада. Напоследок прижав лоскут к груди, она положила его обратно, чтобы взять в руки еще одно сокровище.

Последнее в ее коллекции: помятый листок бумаги, плотно сложенный, чтобы уместить его под дощечку. Иначе он бы не сохранился.

Каллия развернула потрепанную листовку. В центре был изображен черный цилиндр, а под ним – броские витиеватые буквы с вензелями, похожими на лепестки. Большая часть объявления стерлась, и на странице остались лишь обрывки манящей мечты.

Цирк Триумфаторов представляет…

состязании

волшебников

Глориан

2

Каллии всегда лучше всего думалось на холодном деревянном полу танцевального зала.

Состязание волшебников.

В Глориане.

Воплощение всех ее грез, словно возникшее по ее собственной воле. И если уж она не может устоять перед возможностью победить, то и Джек не захочет упускать шанс.

– Долго ты еще будешь разглядывать себя в зеркало? – спросила Мари, лежа на бирюзовом полу. Она подняла миниатюрную ножку, потянула ее и принялась за вторую. – Твое лицо никуда не денется, сколько бы ты на него ни смотрел.

Каллия шутливо толкнула подругу.

– Я думаю, – отмахнулась она, не сводя глаз с зеркальной стены. – Госпожа Веронн всегда говорила, что человек, который ищет ответы, может приблизиться к ним, если как следует посмотрит в зеркало.

– Ну, госпожи Веронн здесь уже нет. И слава Зарозу, иначе я бы разорвалась пополам от ее бесконечных махов. – Мари вздрогнула и перевернулась на живот. – И какие же ответы ты ищешь?

Каллия отвела взгляд и поправила лямку на плече. Нужно было не забывать об осторожности. Девушки быстро сдружились после того, как несколько месяцев назад Мари присоединилась к танцовщицам Адского Пламени, но Каллия никогда не расспрашивала ее о личном. Так безопаснее, подсказывал горький опыт. Она слишком живо помнила Санью, которая научила ее всегда оставлять последнее слово за собой и никому не уступать в остроумии. Помнила госпожу Веронн, которая показала ей, как танцевать, приковывать к себе внимание в лучах софитов и превращать тишину в ревущие аплодисменты.

Обе они уехали так внезапно в погоне за лучшей жизнью. Не попрощавшись, не пообещав навестить. Сердце Каллии не вынесло бы повторения.

Пусть у нее останется хотя бы один друг.

– Да так, чепуха. – Каллия вытянула ноги в стороны. – Не отвлекайся от растяжки. У тебя впереди утренняя разминка.

– А у тебя скоро урок.

– Это не уроки. Это репетиции.

Слово «уроки» означало бы, что он учитель, во всем превосходящий ее, в то время как на самом деле он лишь показывал Каллии новые приемы, чтобы пополнить ее репертуар. За прошедшие годы она так и не смогла придумать название для их отношений, но в понятия «учитель» и «ученица» они точно не вписывались.

Мари закатила глаза.

– Называй как хочешь, но он будет тебя ждать.

– Он думает, что я гуляю по оранжерее. У меня еще есть время.

Хозяин не любил, когда его заставляли ждать, но Каллию это не волновало. Стоило ей прикрыть глаза, и перед внутренним взором вставала та самая листовка. Она не знала, что такое Цирк Триумфаторов, но ей хотелось знать больше. Увидеть все своими глазами.

Спрашивать об этом у Мари не стоило. Как и у прислуги, настолько преданной Джеку, что для них он скорее был божеством, чем хозяином. Даже горничные, которые годами набирали ванну и выкладывали для Каллии одежду, оставались для нее не более чем знакомыми. Они никогда не пойдут навстречу никому, кроме него.

Но как же сделать, чтобы он пошел навстречу ей?

– Вообще-то я решила пропустить сегодняшнее занятие, – объявила Каллия. Как следует размявшись и потянувшись, она подобрала под себя ноги и встала, ловкая, словно кошка. – В конце концов, утренние часы принадлежат мне. Не желаю терять ни секунды.

– А мы чем провинились? У него скверное настроение всякий раз, когда ты нарушаешь распорядок. – Мари вздохнула. – Я и так с ужасом жду разминки. В зале всегда тихо, как на кладбище.

Было еще рано, так что другие девушки пока не появились. Мари, самой молодой из танцовщиц, всегда хотелось поболтать, а тихая сосредоточенность остальных казалась ей невыносимой. Если из них получалось вытянуть хоть четыре слова, можно было считать, что они в общительном настроении. Каллии это ни разу не удавалось. Никто из танцовщиц, не считая Мари, с ней не разговаривал, а Каллия отвечала им тем же. На качелях над люстрой было место только для одной артистки, и госпожа Веронн всегда учила ее не стыдиться своего успеха. Не стыдиться своей силы и своего почетного положения в Доме. Рядом с Джеком.

Каллия бросила взгляд на инструменты, разложенные вдоль зеркальных стен. В зале их было меньше, чем по ночам в клубе. Здесь лежали несколько видов струнных, барабаны, флейты, различные по форме и материалу. Она улыбнулась им, как старым друзьям.

– Что бы нам сегодня сыграть?

– Побереги силы, – серьезно возразила Мари, но едва заметно подалась вперед, выдавая свой интерес. – Иди на урок.

Не поворачиваясь, Каллия направила первую мелодию, что пришла ей в голову, к инструментам, и флейты заиграли легкую, похожую на птичье щебетание джигу. Такой простой фокус почти не тянул из нее силы. Волшебники вроде них с Джеком при всем их могуществе не черпали магию из бездонного колодца. Джек постоянно просил ее не спешить, ведь некоторые приемы требовали больше энергии, чем остальные, но рано или поздно ей все удавалось, и ничто не радовало ее сильнее.

– Выделываешься, – проворчала Мари, хотя уже постукивала ножкой в такт музыке.

Каллия спрятала улыбку, слушая, как в утреннем воздухе разливается веселая мелодия.

– Я горжусь своими умениями. – Она покружилась на месте, чувствуя, как развеваются волосы, соскользнувшие с плеч. – Что плохого в том…

– Ты начала без меня, огневичка?

Музыка оборвалась.

Каллия замерла, устремив взгляд в зеркало. У нее за спиной, прислонившись к двери, стоял Джек, который умудрялся выглядеть царственно, даже скрестив руки на груди. Он лениво окинул взглядом происходящее, прежде чем сосредоточиться на ней.

«Огневичка».

Она помнила, как Джек впервые так ее назвал.

– Ты когда-нибудь видела огневичку? – спросил он и усмехнулся, когда Каллия печально покачала головой. – Это редкая ночная птица, красная, как рубин, и она никогда никому не позволит об этом забыть.

Прозвище закрепилось за ней. Каждый