не изменил даже в предновогодние дни, хотя для большинства российских бизнесменов время от католического Рождества до старого Нового года – вычеркнутые из активной жизни три недели. На западное Рождество поехать в Европу – это начало разгула, потом на Новый год вернуться домой – достойное продолжение. После – провал в памяти до православных праздников и «отходняк» – плавное уменьшение дозы спиртного до 14 января. Но телевидение – материя тонкая. Когда все отдыхают, для него наступает самая работа. К вечеру, и уж тем более поближе к Новому году, случается самая горячая пора.

Хозяин телестудии и кабельной сети «Око» еле загнал машину на стоянку. Его «Мерседес» никак не хотел заезжать в узкое пространство между двумя «Жигулями». Рыхлый, недавно выпавший снег летел из-под буксующих колес. Балуев мог бы позволить себе заехать на машине и к самому входу в студию, расположенному в глубине небольшого сквера, но он предпочитал пройтись по аллейке, сосредоточиться – он привык сразу же говорить четко, по делу, налетать на своих сотрудников как ураган. Всегда найдутся недостатки в работе.

Нетронутый снег чуть слышно поскрипывал под толстыми подошвами дорогих ботинок, искрился в свете фонарей. Снежинки садились на черное кашемировое пальто. Мир выглядел спокойным и нарядным. Над облагороженным входом в бомбоубежище сиял подсвеченный щит с броской надписью «Телестудия «Око» и прорисованным в деталях игривым женским глазом, обрамленным длинными черными ресницами. Балуев даже задержался, чтобы полюбоваться недавно установленной вывеской. Зимняя атмосфера действовала расслабляюще.

«В подобном состоянии появляться перед сотрудниками нельзя. Не дай бог, подумают, что работают отлично, тогда недалек тот день, когда они и прибавки к жалованью потребуют».

За открытой настежь тяжелой металлической дверью, украшенной огромным маховиком запора, поблескивала стеклом другая новомодная стеклянная дверь, над ней под козырьком притаилась телекамера наружного наблюдения.

«Снаружи – порядок, а вот внутри… – владелец кабельного канала прикусил губу, – внутри порядка быть не может лишь потому, что я хозяин, а они нанятые работники».

Балуев бросил взгляд на циферблат часов. До выхода в эфир вечернего выпуска новостей оставалось чуть больше трех часов. Новости были «коньком» канала. На их создание уходило около половины бюджета студии, но Балуев денег не жалел. Обычно зритель, если его чрезмерно не утомлять рекламой, поленится переключать телевизор. По большому счету, ему без разницы, какой фильм потом смотреть. Главное, суметь завлечь его новостями.

«Око» передавало новости избирательно, в первую очередь сообщалось, что случилось в самом районе, охваченном кабельным вещанием, и лишь потом говорилось о том, что произошло в стране и в мире. И зрителю казалось, что он живет в центре вселенной, что весь мир вертится возле него, а события на соседней улице так же важны, как и вселенские катаклизмы.

Балуев напустил на себя грозный вид и шагнул к стеклянной двери в конус пронзительно яркого света. Телекамера смотрела на него бесстрастным черным глазком.

– Добрый вечер, Бахир Бахирович. Входите, – раздался из динамика переговорного устройства спокойный голос охранника, и тут же негромко щелкнул электрический замок.

Открывая дверь, Балуев мельком посмотрел на свое отражение в идеально протертом тонированном стекле. Он миновал тамбур бомбоубежища с еще одной тяжелой металлической дверью, выкрашенной по совету дизайнера веселой оранжевой краской, и подал руку охраннику.

– Как дела, Виктор? – Балуев мог забыть фамилию сотрудника, но по именам и в лицо знал всех поголовно, от продюсера до уборщицы.

– Спасибо. Новый год скоро, – ответил улыбчивый верзила.

Костюм, белая рубашка и галстук смотрелись на нем нелепо. Сразу было видно: молодой человек до недавнего времени не вылезал из камуфляжа, ходил не по асфальту, а по пустыне, грязи и глубокому снегу. Но положение охранника солидной фирмы обязывало быть на работе идеально выбритым, подстриженным, одетым с иголочки.

– Кому Новый год, а кому и работа, – бросил Балуев, смахивая с черного пальто подтаявшие снежинки, – жарко у нас, хоть кондиционеры включай.

– Отопление вовсю работает. Но его тут не переделаешь. Трубы в бетон залиты.

Балуев, старавшийся не вникать в вопросы, в которых понимал мало, махнул рукой:

– Жарко – не холодно. Пережить можно.

Виктор дождался, пока босс скроется за поворотом коридора, и расстегнул пиджак.

«Жарко, хоть дверь на улицу открывай».

Вернулся напарник – тоже бывший десантник, машинально бросил взгляд на монитор – на черно-белом экране была площадка перед дверью, падал пушистый снег, засыпая следы Балуева.

– Хозяин пришел?

– Хорошо, что про тебя ничего не спросил.

– Я же покурить отошел.

– Курить в туалете положено, а ты под запасным выходом дымишь. Словит Балуев – выгонит. Ты же контракт подписывал, а там «русским по белому» каждый твой шаг на работе расписан.

– Если жить, как в контракте написано, то я даже жене не имею права сказать, сколько денег мне платят – коммерческая тайна.

– Удобная «отмазка», если все деньги отдать потребует.

– От нее и рубля не спрячешь. Сам не отдашь – найдет. В глаза посмотрит и тут же скажет, где спрятал.

– Моя Танька другая.

– Другая, потому что вы еще не расписались, не съехались. Попомнишь мое слово, женишься – через год Таньки своей не узнаешь.

Виктор пожал широкими плечами, не хотелось ему верить, что какая-то печать в паспорте сможет изменить его любимую девушку. Но женатый приятель имел право советовать, предупреждать. Уже третий год пошел, как женился.

– Не знаю, как у вас раньше было. А моя другая.

– Другая, как же. Ты завтра на рыбалку собрался, а сам что ей скажешь?

– Совру, что на работу пойду. Рыбалка – не то, рыбалка не деньги, а удовольствие.

– Деньги – тоже удовольствие, и не последнее в нашей жизни.

Виктор услышал, как открывается дверь кабинета босса, тут же застегнул пиджак, поправил запаянный в пластик бейдж. Балуев любил пройтись по коридору студии. Все двери в служебные помещения согласно его распоряжению были стеклянными. Все, кроме одной, на которой красовалась латунная табличка с именем хозяина. Владелец наблюдал за работающими сотрудниками, как за аквариумными рыбками.

Он прошел коридором мимо кабинетов и заглянул в студию, где уже шли приготовления к вечернему эфиру. Оператор устанавливал камеру, усадив за стол вместо диктора девушку-редактора, а продюсер задумчиво смотрел на задник, подсвеченный юпитером, он вздрогнул, когда почувствовал за спиной дыхание хозяина.

– Добрый вечер, – расплылся продюсер в напряженной улыбке.

– Добрый, – коротко бросил Балуев и окинул взглядом студию.

– Вот, готовимся… До Нового года можно не подновлять, – он провел рукой по начавшей отклеиваться от стола пластиковой пленке. – Все равно оформление менять будем. Новые ведущие в новом интерьере появятся. Что-то не так?

Балуев качнул стул, на котором были живописно