— Знаешь, пока мы одни, я бы хотел сказать, как бесконечно ценю твоё чуткое сердце. — Хён Сок не без силы заставил себя встать из-за стола, понимая, что слишком скоро прикончил ужин. Уж давно он успел запомнить, что, стоит ему произнести пару слов о великодушии Кэсси, как она тут же улетит с превосходным осознанием того, что на этом вся её работа здесь завершена.

— Говори, раз так хочешь. — Кэсси взглянула на него своими по лисьи хитрыми глазками, поставив подбородок на скрещенные пальцы и наблюдая за тем, как старый друг облагораживает кухню после её кулинарных изысков.

— Кэсси, я и не представляю, каких трудов тебе стоит заходить к нам каждый вечер и спасать наш дом. И ты всегда помогаешь мне с Лин, если что-то случается, пока меня нет. Даже не знаю, как мне отблагодарить тебя за то, что ты для нас делаешь.

— Это всё? — спросила Кассандра, когда пауза после его слов оказалась достаточной, чтобы подобное заподозрить. Под шумом воды и скрипом губки о посуду она прекрасно замечала его смущение.

— Всё.

— Ну, Квон, сегодня ты явно превысил свой лимит тёплых фраз. — Кэсси просияла, и уголки её губ немного приподнялись. — Спасибо, но ты и так даёшь мне то многое, о чём я и не смею просить вслух.

— Ты снова об этом. — Хён Сок обернулся, заметив, как Кэсси в одно движение собрала свои вещи и прошла в коридор. — Уже уходишь?

— Да. — Крикнула она из прихожей, успев проскользнуть в свои ботинки. Каждый раз Кэсси чудом умудрялась исчезать в мгновение ока, и в умении становиться невидимой в любой возможный момент у неё было не занимать. Но Хён Сок всегда замечал все её попытки сбежать. — Ты напомнил мне, что ночью будет дождь, а я, как на зло, ужасно желаю промокнуть. Для моей работы полезно периодически возвращаться домой с угрозой простуды или, что ещё лучше, пневмонии и смерти.

— Возьми хотя бы моё пальто. — Он выбежал к ней, впопыхах набросив на плечо ещё мокрое полотенце. Хён Сок уж с сотню раз успел попенять себя за свой длинный язык, всё время невольно напоминавший Кэсси о том, что ей пора идти.

— Спасибо. — Кэсси поцеловала его щёку, застёгивая пуговицы его пальто, больше смахивающего на чёрную шинель. — Давно мечтала пропахнуть офисной пылью и терпким кофе. — Она рассмеялась, в карман сложила телефон с блокнотом и вышла за дверь.

Кэсси всегда уходила, а Хён Сок никогда не упрашивал её остаться. Так они порешали ещё тогда, когда впервые оказались друг перед другом полностью безоружными. Он никак не мог позабыть взгляда той девочки, с чьими полными слёз глазами встретился после занятий в школе в одном из пустых классов. Ровно пятнадцать лет тому назад Хён Сок понял, что без Кэсси был словно без голоса.

Глава 2

Ничего лучшего, чем повторить за природой, человечество не придумало. Хоть купол и прятался в небесах, его всё же можно было разглядеть, а особенно тогда, когда шёл дождь. Это всегда случалось ночью, ведь, как надумали люди, куда приятнее засыпать под стук капель по подоконнику да в сонном мареве подслушивать ту песню, что распевают ручьи, стекающие в желоба у дорог. Потому два, а то и три раза в неделю род человеческий покоился в объятьях дождя, что усмирял пыль на тротуарах и головы тех счастливчиков, которым повезло провести это время вблизи чего-то, хоть столь отдалённо напоминающего родную Землю. Листья деревьев блестели от влаги, цветы распускались в объятиях травы, а их крошечные головки высовывали свои жёлтые лица на встречу солнцу. Каждое подобное утро казалось Хён Соку таким, каким могла его написать только Кэсси. Лишь ей было под силу создать что-то настолько прекрасное.

Запах мокрого асфальта, газета, которую Кассандра всё время приносила в его дом потому, что та очаровательно смотрелась рядом с её чашкой для кофе в аккуратном блюдце на стеклянной столешнице, и шуршание большой чёрной куртки. Со вчерашнего вечера Лин так и не вышла из своей комнаты. После того, как она трижды захлопнула дверь перед носом Хён Сока, он больше надеялся узнать, как сестра планирует провести выходной от учёбы день. Но, хоть Квон Лин и была всегда резка с ним так, как ни с кем другим, Хён Сок принимал это её особое отношение. В этом он чувствовал себя ей не безразличным. И именно этого он и заслуживал.

— Я выезжаю в третий Округ, вернусь поздно. — Сообщил Хён Сок сестре из прихожей, в последний раз проверяя документы в сумке. — Еда в холодильнике, и я перевёл тебе деньги на такси, если захочешь съездить до своего друга. Сегодня сыро, будь осторожна. — Закончил он, надеясь, что хоть одно слово долетело до Лин. Но ответа от неё так и не последовало.

Конечно, доехать до северного входа было бы куда удобнее, если бы Лин всё-таки вернула брату машину. Когда-то пройти пешком сквозь весь первый Округ, как то ни раз проделывал Хён Сок, можно было не меньше, чем за пятнадцать часов. Но тогда его спина болела не так часто, ноги мчали без устали, а разум был пьян невозможно сильно. Когда он расстался с Кей, ему и не приходило в голову, что добираться от того дома на окраине можно было как-то иначе, чем через испытание изнурительной ходьбой с несколькими перерывами на ланч. Будто сам себя наказывая, Хён Сок продолжал мучить своё тело, возвращаясь из бара, где у Кей была работа. Сколько бы они это ни обсуждали, Хён Сок так и не смог понять, в чём причина его собственного к себе отвращения. Возможно, дело было в том, как часто он устраивал полные криков и слёз сцены, или, быть может, вся проблема заключалась в его отношениях с фолком. Но он всегда старался относиться к фолкам точно так же, как и к людям. Почти каждый раз у него это отлично выходило, не считая той случайной суммы черт, что напоминала ему об одном давно знакомом фолке. Оказалось, что всеми ними Великая Мать природа наградила именно Кей. И для Хён Сока они были одним большим издевательством.

Вагон метро мерно покачивался, заставляя людей и фолков внутри то и дело наклоняться друг к другу и чувствовать едва заметный запах алкоголя от тех, кто уже