этого ты расслабляешься и только слегка подруливаешь, перемещаясь назад. Перейти из лидеров в замыкающие и поймать область разрежения, тянущуюся за последней птицей, — это настоящее удовольствие, — уловив в глазах Гомера тень страха, улыбнулась Грация. — О том, как уходить с места вожака и маневрировать в потоке, ты узнаешь еще не скоро. Помни только, что, если уж большее крыло клина подхватит тебя после ухода, в этом не будет ничего сложного.

— Самое главное, Гомер, — сказал Дедушка, — это иметь в виду, что если поначалу ты почувствуешь себя неуютно, то это всего лишь кратковременный процесс привыкания. По мере того как ты приспосабливаешься, Большое Крыло незаметно меняет тебя, увеличивает твою способность присоединяться к полету в едином Сознании Стаи.

— Вот тогда-то полет и становится по-настоящему интересным, — назидательно произнес приблизившийся к ним Великая Казарка, известный в стае некоторой высокомерностью. — Каждому из нас когда-то казалось, что истинное удовольствие от полета получает только казарка, летящая на острие клина. Все мы думали, что быть вожаком — это самое простое и самое интересное в большом полете.

— Но, как выяснил однажды Великая Казарка, это совсем не так, — вмешался в разговор Дедушка. — Он ведь был первым силачом в стае, и даже мысль о том, чтобы плестись в хвосте, была для него невыносима.

— Чем больше ты летишь впереди, тем тяжелей тебе приходится, — прямо сказал Великая Казарка. — Тут уж никуда не деться. Если ты летишь на острие клина, тебе все достается первому. На то, чтобы проложить дорогу остальным, приходится накапливать уйму энергии — в противном случае ее запас быстро иссякнет и твое тело на таких скоростях попросту развалится на куски. Если, перемещаясь вдоль длинного крыла, ты не сможешь сосредоточить в себе Сознание Стаи, — выдержав паузу, продолжил он, — ты не сможешь лететь на острие. Сознание Стаи — это та сила, которая предохраняет твое тело во время полета на сверхскоростях. Его уже учили перемещаться вдоль длинного крыла? — спросил Великая Казарка, повернувшись к Дедушке.

— Пока нет, — ответил тот.

— Гомер, — выдержав паузу, сказал Великая Казарка, — когда ты, пусть даже на мгновение, впускаешь в себя Сознание Стаи, тебе вдруг начинает казаться, что все у тебя выходит неуклюже, словно на тебя вдруг налетел порыв встречного ветра. Но в действительности такие встречные ветры — лучшие из твоих учителей. Именно благодаря им ты становишься сильнее, нужно только понять это. Ветры никогда не меняются — меняется твое восприятие. Если ты научишься лететь на острие клина и оставаться в гармонии с Большим Крылом, ты обретешь силу. Уж я-то знаю это — просто потому, что это действительно так.

С этими словами Великая Казарка развернулся и двинулся прочь, оставив слегка опешившего Гомера в обществе Дедушки и Казарки Грации.

4

Великая Казарка, храбрейший из храбрых

— Великая Казарка может иной раз показаться несколько высокомерным, — сказал Дедушка, — но если ты узнаешь его историю, то поймешь, почему он то и дело лезет со своими наставлениями к каждому, кто готов его слушать. Звание «Великая Казарка» можно заслужить только на один сезон и, как правило, только раз в жизни. Это тяжелейшее испытание и величайшая честь. Это наивысшее отличие, которого казарка может быть удостоена после большого перелета. И в прошлом сезоне этим высоким званием был отмечен именно тот дикий гусь, с которым мы только что беседовали.

Вплоть до последнего перелета его звали Майклом — он вовсе не ставил себе целью стать Великой Казаркой. Он просто был тем, кто он есть. Видишь ли, Гомер, — сказал Дедушка, — отправляясь в большой перелет, ни один гусь не думает о званиях. Он испуган, ему не по себе, и все его мысли — о том, чтобы не поломать строя.

Помню, когда я был едва ставшим на крыло мальчишкой, это было лучшее время в моей жизни. Я так любил летать в одиночку! Я ведь еще не был тогда Дедушкой. Мои крылья просто-таки трепетали от юношеского задора и с головокружительной скоростью носили меня над Северными озерами. Я кувыркался в воздухе, закладывал виражи, пикировал на стаю и снова взмывал вверх с торжествующим криком, прекрасно понимая, что соплеменники уже успели мысленно меня похоронить. Мне казалось, что полеты существуют исключительно для забавы и что предназначение моих крыльев в том, чтобы продемонстрировать всем, на какие маневры в воздухе я способен. Упреки со стороны старших казарок льстили мне — я был уверен, что внушаю им благоговейный трепет. Вне всякого сомнения, они видели, насколько я силен. Но я никогда, ни на мгновение не отдавал себе отчета в том, что эта сила, эти способности, а также инстинкты, при помощи которых я мог их контролировать, даны мне для общего блага стаи. Мне и в голову не приходило, что я должен использовать свою силу для того, чтобы помочь другим во время перелета. Видишь ли, Гомер, — тут голос Дедушки смягчился, — пока мы изучаем основы летного мастерства, мы никогда не задумываемся, в чем наше предназначение, но потом… лето кончается и приходит осень.

К положенным срокам я изучил все необходимое для того, чтобы подготовиться к перелету. Я слегка волновался, но был настроен решительно. Ничто не могло меня остановить — так я, во всяком случае, думал. Вообще-то, первый перелет по-настоящему пугал меня. Нет, я выглядел не хуже других, но меня бросало в дрожь всякий раз, когда я думал о том, кто станет на этот раз Великой Казаркой. Видишь ли, Гомер: попасть во время перелета в бурю — это, в общем-то, в порядке вещей. Но дело в том, что каждый год среди этих бурь попадается одна, которая наверняка убила бы нас, если бы ей не противостояла сила Большого Крыла, проявляемая через Великую Казарку.

— Когда нас застигает по-настоящему сильная буря, — продолжал Дедушка, — мы не можем меняться местами во время полета, как обычно, и наш вожак оказывается словно прикован к своему месту во главе клина. И если он растеряется во время бури, утратит сосредоточенность, строй нарушится и вся стая погибнет. Поэтому, как бы ему ни было тяжело, вожак должен оставаться лидером. И та из птиц, которая сумеет выстоять на месте вожака во время самой сильной бури за время перелета, как раз и удостаивается звания Великой Казарки.

Запомни, Гомер: каждому дикому гусю перед перелетом говорят одну и ту же вещь: ты можешь не стремиться стать Великой Казаркой, но, если налетела буря и ты оказался во главе