— Вы нравитесь ему, правда, правда. И… И мне тоже, — горячо вырвалось у неё в который раз.

Максу стало неловко. Откровенное признание Франчески несколько смутило его. Казалось, он ни разу не подал серьезного повода к возникновению таких чувств. И в клинике, занимаясь лечением Франчески, старался быть в меру холодным, в меру вежливым и обходительным с нею. Откуда вдруг такая неподдельная страсть? Макс уже не знал, куда деваться. Выручил его Алекс Видал, стремительно, что соответствовало его непоседливому характеру, ворвавшийся в кафе.

Поприветствовав на ходу Ламартина, нескольких своих знакомых и самого Макса, он облегченно плюхнулся рядом с ним на кресло, небрежно бросив Франческе:

— Дорогая, мне, пожалуйста, то же самое, — огорчив её так, что она не смогла даже скрыть печали, мгновенно набежавшей на лицо.

Макс с жалостью проводил девушку взглядом. Алекс иронично бросил ему:

— Ну ты ловкач: уже и эту завлек в свои сети?

— Пустое, Алекс, — произнес Макс, нисколько не обидевшись на него — они знали друг друга целую вечность. Макс Котмен и Алекс Видал когда-то учились в одном медицинском колледже, вместе стажировались в центральной клинике Уинхеда, затем их пути разошлись и вот, спустя время, они вновь случайно встретились на одном из семинаров врачей-терапевтов. Так как дела Макса в тот час были неважны — развод с Кати, осложнения на работе, — Алекс предложил своему другу перебраться в Блэкстоун, в клинику доктора Макферсона.

— Заочно он с тобой немного знаком, да и я замолвлю словечко, и там ты, поверь мне, забудешь все свои невзгоды и передряги, — сказал ему Алекс, и Макс после недолгого раздумья согласился.

Вскоре Макс переехал в Блэкстоун. Был самый разгар весны. Как в природе, так и в его душе стали происходить немалые перемены. Во-первых, он начисто позабыл о неприятностях, которые преследовали его в Пенсильвании; во-вторых, надышаться не мог свободой, окружавшей теперь.

С помощью Алекса Макс быстро нашел себе дом, обставил его, купил новую машину. Он с удовольствием практиковал в клинике — Макферсон не ограничивал своих врачей. Ему понравились и здешние люди: своей открытостью и непосредственностью — не то что пенсильванские снобы.

За четыре месяца работы у Макферсона Макс заметно посвежел, набрался сил, прибавил в весе. Даже Алекс и тот заметил это.

— Тебе бы еще подругу найти — и все твои дела были бы решены, — нередко говорил он ему, когда они оставались вдвоем или по четвергам «расслаблялись» в кафе дядюшки Ламартина.

У самого Алекса подруга сердца была, и он с нею встречался регулярно два раза в неделю.

— Нет уж, уволь, — отнекивался от него Макс. — Мне еще не надоело одиночество.

Так говорил он каждый раз, когда Алекс соскальзывал на эту острую, про его мнению, тему.

Что же теперь случилось? Он влюбился?

Нет, просто мимолетное чувство, нормальное чувство любого мужчины, увидевшего красивую женщину, на некоторое время возобладало над ним. Поначалу Макс думал, что через день-два это чувство уйдет, как уходило раньше — мало какие женщины попадались ему на глаза. Но прошел день, прошел другой, а образ Оливии Рэнделл так и не покинул его. Оливия в воображении снова садилась в его кабинете на стул, снова поднимала на него глаза и, не моргая, долго смотрела на него.

— Я, кажется, влюбился, Алекс, — признался Макс, наконец, другу. Алекс, услышав признание Макса, расцвел:

— Искренне рад за тебя. Наконец-то ледяное сердце убежденного холостяка потеплело. И, если не секрет, кто твоя избранница? Надеюсь, не Франческа? Ей ведь нет и девятнадцати?

— Нет, не Франческа. Некто Оливия Рэнделл. Нас с ней познакомил Макферсон.

— Оливия Рэнделл? Оливия?! — не сдержал своего удивления Алекс. — В своем ли ты уме, братец? Да знаешь ли ты, что это за женщина?

— Ты с ней знаком?

— Знаком? Да её знает вся клиника!

— Естественно: как мне сказал доктор Макферсон, её муж работал здесь.

— Да, да, пока не угодил в автомобильную аварию.

— Ты хочешь сказать: из-за неё?

— А ты как думаешь? Ты же видел её — разве можно из-за такой женщины не потерять рассудок? Но это только верхняя часть айсберга. Ты слышал популярный анекдот о женщине, которая выбирает себе в любовники домашних врачей своего мужа? Слышал?

— Не только слышал, но и смеялся над ним.

— Так вот — это не анекдот, а чистейшей воды правда. И женщина — не кто иная, как сама миссис Оливия Рэнделл.

Макс отказывался верить. Представить подобное невозможно.

— У неё такие чистые, безгрешные глаза…

— Они обманчивы, Макс, поверь мне.

— Да нет, все это сплетни, я уверен, — никак не хотел воспринимать новость Макс. — Ты хоть сам-то в них веришь? Я понимаю: ухаживать за прикованным к постели мужем сможет не каждая: для этого нужны смелость, огромная самоотдача, преданность, любовь, в конце концов. Нет, что хочешь мне говори, не поверю. Тот анекдот не про неё.

— Да ты слепец, Макс! Ты просто слепец! Я знаю Оливию столько, сколько её не знает никто, даже Рэнделл. Она работала у нас медсестрой, при мне они познакомились, при мне стали мужем и женой. А потом их жизнь превратилась в кошмар, и Рэнделл после аварии получил инвалидность.

— Но Милтон, доктор Милтон — он же не спал с ней, не спал!

— Не спал, согласен, иначе об этом знала бы уже вся клиника. Но спроси, зачем она примчалась к доктору Макферсону — не за новым ли доктором? Ты спросил её?

Макс промолчал.

— А я уверен на все сто: она явилась туда, чтобы подобрать своему муженьку другого врача: Милтон не удовлетворил её желаний. Быть может, он ей не приглянулся.

— А я, значит, приглянулся? — неожиданно вырвалось у разозленного Макса.

— Что? Что ты сказал? — Алекс был поражен. Он уставился на Макса, не отрываясь. — Выходит, она выбрала тебя? Тебя, доктора Котмена, в домашние врачи и любовники?

Вопрос повис в воздухе. Макс не знал, что на него ответить. Выручила его Франческа. Она подошла к их столику, поставила кофе перед Алексом Видалом и снова расстроенно взглянула на Макса. Макс