— Ну… — начал Роджер. — По-моему…

— Сделки не будет, — заявила Пиппа, отодвигаясь от стола.

Ножки стула громко скрипнули по полированному полу.

— Пиппа, — окликнул ее Роджер, прежде чем она успела встать. — Давай обсудим наедине, и…

— Я не стану отказываться от своих слов и врать, будто запись смонтирована. Я назвала его насильником, потому что он и есть насильник. Я лучше сдохну, чем буду перед ним извиняться.

Пиппа ощерилась, глядя на Макса. От злости скрутило живот, по коже бежали мурашки.

— Мистер Тернер! Умоляю, успокойте свою клиентку! — Эппс шарахнул кулаком по столу.

Хассан хлопнул в ладоши, не зная, что делать.

Пиппа встала.

— Можешь подавать на меня в суд, Макс. — Его имя она буквально выплюнула, не в силах терпеть на языке. — У меня есть лучшая защита — правда. Так что вперед, подавай иск. Попробуй. Увидимся в суде. Ты ведь знаешь, что там будет, да, Макс? Тебе придется доказывать, что мои слова не были правдой, а значит, фактически устроить новое судилище. С теми же свидетелями, с показаниями потерпевших, с уликами… Обвинений в твой адрес, конечно же, не будет, но все лишний раз узнают, какой ты есть на самом деле. Насильник и психопат!

— Мисс Фитц-Амоби!

— Пиппа…

Она уперлась руками в стол и впилась в Макса горящим взглядом. Жаль, нельзя убивать на расстоянии: она с радостью прожгла бы в нем дыру.

— Ты правда думаешь, что выкрутишься и во второй раз? Снова убедишь жюри присяжных, что ты не чудовище?

Макс посмотрел на нее и усмехнулся.

— Ты спятила.

— Может быть. Поэтому лучше со мной не связывайся!

— Так! — Хассан встал и хлопнул в ладоши. — Давайте сделаем перерыв, выпьем кофе и…

— Мы закончили, — отрезала Пиппа.

Она закинула на плечо рюкзак и распахнула дверь с такой силой, что та ударилась о стену.

— Мисс Фитц-Амоби, пожалуйста, вернитесь! — полетел за ней отчаянный вопль Хассана.

За спиной послышались шаги. Пиппа обернулась. В коридор выскочил Роджер, запихивая на ходу бумаги в портфель.

— Пиппа, полагаю, будет лучше, если…

— Я не стану с ним договариваться.

— Одну минуту! — раздался отрывистый лай Эппса, который вышел в коридор вслед за ними. — Всего одну, умоляю. — Он поправил седые волосы. — Мы не станем подавать иск в ближайший месяц. Для всех и правда будет лучше, если мы избежим судебных разбирательств. Поэтому у вас есть время обдумать наше предложение, и желательно без лишних эмоций.

Он снисходительно посмотрел на Пиппу.

— Я уже все решила, — ответила Пиппа.

— Я вас умоляю… — Эппс порылся в кармане пиджака и, вытащив две визитки цвета слоновой кости, протянул их Пиппе и Роджеру. — Здесь мои контакты. Все-таки подумайте и, если передумаете, звоните в любое время.

— Не ждите, — сказала Пиппа, неохотно беря визитку и запихивая ее в пустой карман.

Кристофер Эппс внимательно посмотрел на нее, беспокойно хмуря брови. Пиппа еле выдержала взгляд: отвернуться — значит проиграть.

— И еще один совет напоследок, — сказал Эппс. — Хотите слушайте, хотите нет, но я встречал людей, угодивших в подобную саморазрушительную спираль. Мне доводилось представлять их интересы в суде. В конце концов вы только навредите всем вокруг. Вы не сможете никому помочь. Я призываю вас остановиться, пока вы не потеряли все, что вам дорого.

— Благодарю за бесплатный совет, мистер Эппс, — сказала Пиппа. — Вы меня недооцениваете. Я готова потерять все, что имею, лишь бы уничтожить при этом вашего клиента. Никакой другой исход меня не устроит. Хорошего вам дня, мистер Эппс.

Она одарила его сладкой и одновременно злой улыбкой, развернулась на пятках и зашагала к выходу; каблуки зацокали в такт беспокойному сердцу. Там, в его биении, под слоями мышц и сухожилий, звучало эхо шести выстрелов.

Глава третья

Рави перехватил пристальный взгляд Пиппы: она без стеснения разглядывала его длинные темные волосы, ямочку на подбородке, куда так удобно ложится палец, черные глаза и танцующее в них пламя от свечи с осенними пряностями, которую подарила ей мама. Глаза Рави были очень яркими и искристыми, словно светились изнутри. Совершенно не мертвые и не безжизненные, скорее наоборот. Словно противоядие от разъедающей ее отравы.

Поэтому Пиппа жадно разглядывала Рави Сингха и не упускала ни единой детали.

— Эй, вуайеристка, — ухмыльнулся Рави, — чего так смотришь?

— Ничего.

Она пожала плечами, не отводя взгляда.

— Кстати, а что означает это слово? — тихо спросил Джош, собиравший на ковре какую-то загадочную фигурку из лего. — Меня так обозвали в интернете. Это что-то неприличное?

Пиппа фыркнула, увидев, как Рави панически таращит глаза, поджимает губы и шевелит бровями. Он через плечо покосился на кухонную дверь, за которой суетились родители Пиппы, убиравшие со стола после ужина.

— Ну не то чтобы неприличное… — как можно небрежнее ответил Рави. — Только повторять не надо, ладно? Особенно в присутствии мамы.

— Но что оно значит?

Джош уставился на Рави, и на мгновение Пиппе показалось, что он спрашивает нарочно: хочет заставить парня помучиться.

— Они… Ну… — Рави помолчал. — Следят по-всякому.

— А, ясно, — кивнул Джош, принимая объяснение. — Как тот человек, который присматривал за нашим домом?

— Ну да… Ой, погоди, не так, — встрепенулся Рави. — Если следят за домом — это не вуайеристы!

Он беспомощно оглянулся на Пиппу.

— Ничем не могу помочь, — с ухмылкой прошептала та. — Сам рой себе могилу.

— Спасибо, Пиппус Максимус.

— Эй, давай забудем это новое прозвище? — возмутилась девушка, швыряя в друга подушку. — Оно стремное. Мне больше нравится «сержант».

— Зови