Шрифт:
Закладка:
«Никто таким не убивал… – подумал Артем. – Конечно же, откуда? Если нож – кухонный. Хм.…»
Сразу после встречи с Майоровым Артем направился в офис, проверил фото из материалов уголовного дела: ни о каком кухонном ноже речи там не шло, Андреев принес в полицию клинок «Гитлерюгенда». Показания на допросах давал тоже о нем, да и судебные экспертизы проводились по кортику образца 1937 года.
«Чушь», – снова подумал Артем, но какая-то заноза все же не давала покоя. Если бы слова о кухонном ноже прозвучали не от сотрудника всезнающего ведомства, Артем и значения бы не придал. Но в тоне генерала чувствовалась такая уверенность, что Каховский, как говорится, напрягся. Поэтому и сидел сейчас в запыленной антикварной лавке в цокольном этаже дома по Скатертному переулку.
– Я так понимаю, Сигизмунд Робертович,… – начал было Артем.
– Ох, Арти, прошу, зовите меня Сизи, – перебил Причалов. – Мы – интеллигентные люди, зачем тратить время на выговаривание сложных имен, лучше потратим его для пользы дела.
– Странно просто, Сизи… – Артему не нравились эти сокращения, но решил не спорить, раз уж сам пришел за бесплатной консультацией. – Я поискал в Интернете, о ноже «Гитлерюгенда» информации много, а вот про командирский кортик этот почти ничего…
– Это правда… – довольно улыбнулся Причалов. – Потому он крайне редко встречается, да и стоит на порядок дороже ножа.
Антиквар протянул руку, принял оружие. Взялся за обтянутую плотной серебристой нитью рукоять и вынул узкий граненый обоюдоострый клинок из иссине-черной кожи ножен. Поднял острием вверх, травленная надпись на клинке заиграла бликами отраженного света настольной лампы. Крестовина с орнаментом веревочного каната изогнулась, так что кортик напоминал одновременно бандитский стилет и римский меч.
– Красивая вещь, не правда ли? – глянул Сизи на Артема сквозь отражение в холодной стали клинка.
Каховский согласно кивнул.
– Кортик командиров «Гитлерюгенд» был учрежден в 1937 году для взрослых руководителей, имеющих звание от штаммфюрера и выше, работающих профессионально с молодежью Третьего рейха. Каждый день такой никто не носил, выдавали только во время особых церемоний в специальном футляре из красной кожи. – Антиквар откровенно любовался то ли кортиком в руках, то ли своей речью, наполненной знанием предмета.
– Организация ведь – «Гитлерюгенд» – была создана гораздо раньше? – осведомился Артем. – Гитлер пришел к власти в 1933-м, а молодежный союз этот, кажется, в двадцатых?
– Если быть точным, то 3–4 июля 1926 года в Веймаре, как национал-социалистическое молодёжное движение. В последние годы Веймарской республики «Гитлерюгенд» очень постарался внёсти свой вклад в эскалацию насилия на улицах немецких городов. Организованные группы юношей нападали на кинотеатры, где шли показы антивоенного фильма «На Западном фронте без перемен». Насилие против владельцев кинотеатров и зрителей привело к тому, что фильм даже сняли с проката. Надо сказать, молодежь была, как говорят сейчас, креативная. Их же закрывали неоднократно, школьникам не разрешалось вступать в уже запрещенную организацию, но это только раззадоривало. А нацисты, то есть их старшенькие, использовали репутацию гонимых властями народных борцов для привлечения новых членов в свои ряды. Как только власти запрещали какую-нибудь ячейку «Гитлерюгенда», как та тут же появлялась под другим именем, типа «Друзья природы» или «Юные народные филателисты». В Киле, например, по улицам маршировала группа учеников из мясных лавок в заляпанных кровью фартуках, когда власти запретили ношение формы «Гитлерюгенда». Как свидетельствовали очевидцы тех событий, враги трепетали при появлении этой группы, знали – у каждого под фартуком здоровенный нож.
– Нож…, да… Все-таки о ноже. Что вы можете рассказать об этом клинке? – Артем взглядом показал на предмет, находящийся в руках Сизи.
– В то время руководителем организации был Бальдур фон Ширах. Рейхсюгендфюрер. Интересная личность, странно, как он так долго удержался на столь высоком посту.
– Почему? – просил Артем. – Приставка «фон» ведь означает принадлежность к знатному немецкому роду?
– Потому что папа и мама у него – американцы! – Сизи улыбнулся. – Сам он родился в Берлине, род и правда знатный – серболужицкий. Отец, имея американские корни, был офицером гвардейского полка Вильгельма Второго, позднее вышел в отставку и стал директором театра, сначала в Веймаре, затем в Вене. А вот мать Шираха, Эмма, – чистая американка из Филадельфии. Сам Бальдур начал изучать немецкий язык лишь в пятилетнем возрасте, поскольку дома родители разговаривали исключительно по-английски. В детстве писал стихи и играл на скрипке, мечтал о карьере музыканта. В возрасте 10 лет родители отправили его в закрытый интернат, в котором принципы воспитания детей основывались на идеях воспитания духовной элиты. Правда, не доучился. Закончил обучение дома, после того как брат покончил жизнь самоубийством. В 1918 году фон Ширах вступил в Германский молодёжный союз, потом закончил веймарскую гимназию и поехал в Мюнхен изучать искусства и германистику. Вступил в народный союз «оруженосцев», которым руководили бывшие офицеры из нелегальной организации «Черный рейхсвер». Бальдур находился среди «оруженосцев», когда те в марте 1925 года охраняли зал, где выступал недавно освободившийся из тюрьмы Гитлер. После собрания Ширах был лично представлен вождю. Ну, дальше с карьерой понятно. Взлет, потом в сороковом понижение до гауляйтера Вены, ну и посадка в 1945-м на 20 лет после Нюрнберга.
– А что такого произошло в 1937-м? – спросил Артем. – Когда кортик учредили этот… Ритуальный…
– Ритуальный? – оживился Сизи и внимательно всмотрелся в клинок. – Хотя… Пожалуй, да… Ну, просто в Рейхе у всех служб были клинки. Меня почему эта тема и увлекла в свое время. Более семидесяти видов холодного оружия, у каждой службы свой парадный кортик. Пойдемте, покажу.
Антиквар поднялся и жестом призвал следовать за ним. Артем послушно встал.
Вышли из кабинета, прошли по коридору офиса-лавки и вошли в круглое помещение, оборудованное под выставочный зал элитных образцов для продажи. Сизи подошел к двум стойкам немецкого холодного оружия, стоящим особняком за ширмой.
– Вот! – с гордостью произнес. – Моя личная коллекция. Кстати, больше чем в музее Золингена.
– Угу, конечно! – Артем не удержался от фамильярного тона, раз уж он – «Арти» и говорит с «Сизи».
– Нет, ну в запасниках Золингена нацистского металла, конечно, поболе будет, но в музее для туристов – смотреть нечего, это точно. Ну, вы же в курсе, конечно, – напускную фамильярность Артема Причалов воспринял за осведомленность.
Сизи взял с самого верха стеллажа черный кортик с подвесом из металлических пластин с изображением черепов с костями и двойной руны «Зиг».
– Это кортик старшего офицера «SS», –
