Ангелина не сдавалась. Она учила билеты и готовилась к экзаменам. Но не поступила — не хватило баллов на бюджет. На второй год всё повторилось, правда, только на платное прошла, но средств оплатить учёбу не было.

В конце концов Ангелина оставила попытки, сдалась. Может зря, а может и нет. Может свобода дала ей толчок, чтобы заниматься любимым делом? А именно — рисовать. То, что у неё хорошо получалось, то, что ей больше всего нравилось, то, что вдохновляло жить дальше.

Только в моменты, когда Ангелина была погружена в свою работу над картиной, она была счастлива по-настоящему. Она творила, воплощая сцены из своих снов, из своих мечтаний.

Сначала набросок. Потом взмах кисти — и разноцветие красок уже на холсте. И вот, рождение чего-то нового, воплощение прекрасного в реальность, в то, что можно увидеть и потрогать. Мыслеформа начинает существовать. И это прекрасно.

«Опять ты занимаешься ерундой! Только время тратишь впустую своим художеством! Ты дармоедка и лентяйка. Видно, толку от тебя не будет никогда. Вот бы поскорее замуж тебя выдать, а то в девках засиделась совсем. Хотя бы муж кормить будет. Домохозяйкой станешь, если детей, конечно, родить сможешь. А то с такой худобой и родить не сможешь. Да и мужики не собаки, на кости не бросаются. Кто на тебя посмотрит?» — так твердили Ангелине все вокруг изо дня в день.

Конечно, после таких слов у Ангелины опускались руки вовсе.

«Такая боль и отчаяние, что ничего не можешь изменить. Вот бы я могла продавать картины и заработать на этом денег. Тогда меня сразу все зауважают и перестанут тюкать. Какие-то бумажки ценят у нас больше, чем человеческую жизнь. Понятно, что без них никак, и жить на что-то надо. Но нельзя же ставить их выше человеческих чувств?

Совесть тоже мучает, раз так говорят, что я никчёмная, значит так и есть. Конечно, я просто никчёмная неудачница.

Физически я не умею работать. И не потому, что ленивая. Просто боль в теле от физических нагрузок так изматывает. Я категорически не хочу тратить свою жизнь только на это беспросветное, тяжелое существование, только для того, чтобы обеспечить естественные потребности тела, ведь известно всем — на большее тяжёлым трудом не заработаешь.

И почему никто не воспринимает потребности души, а только видят желания тела? Если душа хочет творить, то тело должно помогать. Ведь мы неотделимы — душа и тело.

Может большинство людей просто биороботы? Всего-навсего тела, которые хотят питаться, одеваться и сидеть в тёпленьком доме, а больше им ничего и не нужно. А мне очень нужно. Я хочу рисовать, я без этого не могу. Мне это нужно, как воздух. Без творчества я задыхаюсь, как рыба на берегу.

Сжимается сердце от такой несправедливости. Не хочу дальше жить. Так жить.»

Многие подумают, что кончают жизнь самоубийством только из-за несчастной любви. Это расхожее мнение не является достоверным. На самом деле, куда чаще накладывают на себя руки по причине непонимания обществом. Нереализованность человеком своих надежд, невозможность найти себя, нежелание смириться с несправедливостью — вот главные причины ухода в иной мир тех, кто захотел это сделать.

Если, не дай бог, случалось кому тяжело заболеть в нашем городке, то на излечение шансов практически не было. В огромных, длиннющих очередях к врачу в поликлинике, в надежде подлечить свои хронические хвори, сидели те же старушки, что и у подъездов.

Общение, обсуждение новостей, пока ждёшь, — это ещё одно их развлечение. Врачи принимают по десять минут, выпишут кучу бумажек на анализы, но лечить не будут. Точнее, то, что называется лечением, не делает человека здоровее. То и понятно, все хорошие врачи ушли работать в платные частные клиники.

Как мы уже узнали из предыдущей главы, — у нашей героини была парализованная мама. В столь молодом возрасте быть погруженной в рутину ухода и заботы за больным человеком, значило поставить на себе самой крест. Когда заниматься творчеством, развиваться, как стремиться к чему-то возвышенному? Да даже личную жизнь построить невозможно. Нет времени ходить гулять, негде знакомиться с парнями.

Максимум бывший одноклассник Димка при встрече будет заигрывать, ну или сосед Серёжка скажет комплимент в след, когда Ангелина медленно тащится с тяжелыми сумками с магазина домой.

Немногочисленные подруги постепенно стали отходить. Конечно, кому понравится такая дружба: Ангелина вечно занятая, с головой ушедшая в свою трудную жизнь.

Да и некоторые из подруг уже повыскакивали замуж и обзавелись детьми, у них тоже своя жизнь и свои заботы.

Осталась лишь одна закадычная подружка — Наташка. У Наташки тоже не складывалась жизнь и были на то причины.

Однажды случился у неё роман с парнем из соседнего квартала. Наталья девушка видная: смуглая, с длинными чёрными волосами, блестящими, будто покрытыми воском. Явно азиатские корни в роду выдавали тёмно-карие, необычного, раскосого разреза глаза. Небольшой рост не портил, скорее делал её более миловидной.

И вот, познакомилась она с Виктором: обычный русский коренастый парень. Этакий увалень. Не понятно, что Наташа в нём нашла, но они полюбили друг-друга, завязался роман. Подруга была без ума от счастья и мечтала о свадьбе, но Витёк о браке и не помышлял.

Через месяца три бурных отношений, узнаёт Наташка, что беременна. Что тут началось!

Витёк говорит, — делай аборт, мол, не женюсь я на тебе. Наташка всё расскала родителям, а те строгие, с правилами своих восточных кланов. Жестко поговорили с дочерью и будущим зятьком. Хотели заставить его жениться, но Витя крепкий орешек, не поддался на уговоры и угрозы. Уехал в другой город и там женился на другой. И осталась Наташка вся в слезах, в своём горе, беременная. Всё ждала, всё верила, что он вернётся и женится, что ребёночка вместе растить будут. Родила летом мальчика, назвала Виктором тоже, в честь непутёвого отца. А крёстной своему Виктору Викторовичу взяла Ангелину.

Так что, своими горестями и радостями делились подруги, болтая по телефону или гуляя с коляской на детской площадке, расположенной прямо напротив окон её дома.

Покосившиеся качели грустно скрипели, будто жалобно умоляли их смазать.

Облезлая песочница, в которую не завозили песок несколько лет, не привлекала играть детвору. Лишь бродячие стаи собак отдыхали здесь: ночью спали, а днём, под грибком, прятались от палящего солнца.

Пара стареньких скамеек всегда занята мамашами, следившими за своими чадами. Крики и звонкий смех детей перемешивались с ором смотрящих за своими отпрысками