Тем субботним утром она всего за несколько секунд превратилась из полной жизни беззаботной студентки в умирающего лебедя, пронзенного колом, как вампир. С каждым мучительным вдохом из краев раны текла кровь. Что бы ни ждало нас впереди, мне необходимо было с ней поговорить. Я обошел каталку и присел на корточки у ее головы, чтобы отвлечь, пока врачи отделения неотложной помощи кололи ее иглами в тщетных поисках пустой вены. Из-за крови и пены, наполняющих ее рот, ей было сложно даже дышать, не то что говорить. Нам предстояло сделать ей анестезию прямо в машине скорой помощи, а затем ввести дыхательную трубку в трахею, что в той ситуации казалось невыполнимой задачей. К тому моменту я был абсолютно уверен, что нам не удастся ее спасти, что бы мы ни сделали. Даже если она не умерла бы сразу, это произошло бы в реанимации через несколько дней или недель в результате инфекции или органной недостаточности. Поэтому, что бы мы ни предприняли, нам требовалось быть добрее и постараться причинить ей как можно меньше боли.

Глядя ей прямо в глаза, я спросил ее имя. Я просто пытался внести хоть немного человечности в наши действия и разрядить обстановку. Заикаясь между вдохами, она ответила, что учится на юридическом факультете, как и моя дочь Джемма, что только усилило мой дискомфорт. Я взял ее ледяные пальцы в свою правую руку, а левую положил ей на голову, надеясь частично скрыть кол от ее взгляда.

Обливаясь слезами, она пробормотала: «Я умру, да?»

В тот момент я перестал быть хирургом, потому что знал, что она права. В последние мучительные минуты Джеммы на земле я мог лишь утешить ее. Я решил стать на это время ее отцом. Держа руку у девушки на голове, я сказал ей то, что она хотела услышать: что сейчас она уснет, а когда проснется, то все уже будет в порядке. Кола больше не будет. Боль и страх уйдут. Ее плечи опустились, и она немного расслабилась.

Понимая, что пациентку вряд ли получится спасти, в последние мучительные минуты я мог лишь утешить ее словами.

Прибор, подключенный к указательному пальцу девушки, показал очень низкое содержание кислорода в крови, поэтому нам пришлось переместить ее, чтобы анестезиолог попытался установить эндотрахеальную трубку. Только после этого мы могли начать бесполезные попытки оказать ей помощь. Я протянул руку, чтобы прощупать ее живот: он был раздутым и тугим. Когда мы объяснили ей, что нам нужно ее переместить, я понял, что она теряет сознание.

Она прошептала: «Вы можете передать маме и папе, что я люблю их и что мне жаль? Они всегда были против мотоцикла».

Затем она откашляла кровяной сгусток. Когда она откинулась назад, кол сдвинулся, звучно задев ее сломанные ребра. Ее глаза закатились к небесам, и она умерла. Та кровь, что еще оставалась в ее теле, текла на меня, но я был не против. Я считал привилегией находиться рядом с ней. Молодые врачи из отделения неотложной помощи хотели начать массаж сердца, но я сразу же их остановил. Чего, черт возьми, они хотели добиться?

Все присутствующие затихли, находясь в ужасе от происходящего. Мне очень хотелось вытащить отвратительный кол из ее груди, но это должны были сделать патологоанатомы. Я не смог заставить себя присутствовать на вскрытии, но оно подтвердило, что диафрагма была разорвана, а нижняя полая вена вырвана из превратившейся в кашу печени.

Тем теплым летним вечером я пошел на прогулку по колокольчиковым полянам Блейдон-Хит с Монти, моим угольно-черным гладкошерстным ретривером. Пока он гонялся за зайцами, я сел на упавшее дерево, покрытое мхом, и задумался о существовании Бога. Где он был в тех страшных ситуациях, когда мне так требовалось божественное вмешательство? Где он был сегодня, когда бедная девочка в попытке не навредить оленю погибла от своей доброты? Я представлял, как ее убитые горем родители сидят в морге рядом с холодным телом, держат свою дочь за руку, как это делал я в машине скорой помощи, и молят Бога повернуть время вспять.

Не было никакого смысла пытаться быть логичным в отношении религии. Я знал, что уважаемые оксфордские и кембриджские академики высмеивали идею о Боге. У Ричарда Докинза и Стивена Хокинга всегда присутствовала атеистическая уверенность в собственных способностях, не признающая помощи извне. Мне кажется, я был таким же. Однако я все равно пробирался на задние ряды аудитории колледжа и слушал дебаты на эту тему. Некоторые оспаривали существование Бога, ссылаясь на все беды мира. Хотя отчасти я был с этим согласен, мне доводилось иметь дело с пациентами, которые утверждали, что успели достичь врат рая, прежде чем мы вернули их к жизни.

Случаи, когда человек якобы покидал собственное тело, были редки, но очень интересны. Одна женщина сообщила мне, что она спокойно парила под потолком и наблюдала, как я кулаком массирую ее сердце во вскрытой груди. Через сорок минут такого массажа мой большой палец повредил ее правый желудочек. Она точно воспроизвела мои слова, которые я произнес в тот момент: «Вот дерьмо, я все испортил». К счастью, перфузиологи[10] подключили ее к аппарату искусственного кровообращения, и я успешно зашил оставленное пальцем отверстие.

Она рассказала о своих воспоминаниях несколько недель спустя. Посмотрев сверху на наши попытки ее реанимировать, она устремилась сквозь облака на встречу с Апостолом Петром. Это мирное и спокойное путешествие резко контрастировало с нашими агрессивными действиями по возвращению ее к жизни. Но когда она оказалась на небесах, ей велели вернуться на землю и ждать своей очереди (забавно, но мы с Мрачным Жнецом выступали почти в одной роли). Возможно, Бог с возрастом изменился. Быть может, он начинал действовать из лучших побуждений, а со временем стал циничным и менее заботливым. Прямо как Национальная служба здравоохранения.

У меня были пациенты, утверждавшие, что успели увидеть Бога, пока мы их возвращали к жизни.

Только после ухода из хирургии я начал задумываться о том, как много людей отправилось при мне на небеса. Одно тихое место до сих пор имеет для меня большое значение. С этой населенной призраками лесной поляны виден Бленхеймский дворец, где родился мой герой Уинстон Черчилль, и церковь Святого Мартина в Блейдоне, где он похоронен. В нескольких метрах от этой поляны