Сколько времени он пробыл на земле на земле – неизвестно. Но когда к Евплу вернулись чувства, он увидел над собой потолок. Мальчик лежал на лавке, на голове было мокрое полотенце, всё тело горело от жара. Местного лекаря в деревне не было, а звать из Селищ Николай не стал – лишних денег не было. Да и что мог сделать лекарь? Окурить травами и дать странно пахнущий отвар? Поможет ли? А воззвать к Асклепию Николай мог и сам.

“Лизка, возьми чистую тряпку, смочи в колодезной воде, выжми и положи ему на лоб. Когда тряпка нагреется, снова смочи в воде” — наказала Домна дочке.

И на том спасибо.

Жар в теле начал спадать на третьи сутки. Дядька сердился, но благоразумно не тревожил мальчика. Он понимал, что всё может быть и хуже. Посевная ещё не началась и можно переждать несколько дней, пока работник будет поправляться. Тело сильно болело и на нём были видны две раны из которых сочилась жидкость. Рука еле двигалась, но общее самочувствие постепенно улучшалось. Мальчику постоянно хотелось спать, и в какой-то момент сон наступил.

Проснувшись на следующий день, Евпл почувствовал себя значительно лучше. Раны затянулись корочками, грозишвими растрескаться от любого неудачного движения. Что более важно, мальчик смог подняться и ходить. И ещё хотелось есть, много есть.

– Так ведь он всю еду сожрёт! – возмутился Николай.

– Мальчик выздоравливает. Он почти ничего не ел несколько дней. – ответила Домна.

– Ладно. Но всё-таки следи, чтобы и мы не остались голодными. – только и смог выдохнуть мужик.

Прошла ещё пара дней и Евпл чувствовал себя почти здоровым. Вот только странное тянущее ощущение по всему телу несколько тревожило его. Потом началась подготовка к посевной и не хватало времени, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Получать удовольствие от весенней посадки семян может лишь человек, имеющий близость с природой. Подобное городскому жителю, наверняка, не понять. Евпл удовольствие не получал. Для него это был тяжёлый однообразный, но необходимый труд. Не сделаешь это весной – нечего будет есть большую часть года. Никакие грибы и ягоды, до появления которых ещё дожить надо, не заменят овощи и фрукты. Охота и рыбалка не всегда результативны. А в Великоградской провинции нельзя пренебрегать любым способом пополнения продовольственных запасов. На окрестных землях урожаи довольно скудные: мешок посеянной пшеницы даёт три мешка урожая, мешок ржи – два мешка. В огородах разводят капусту, огурцы, морковь, свеклу, редьку, брюкву. Полученного урожая хватает лишь для собственных нужд и на продажу ничего не остаётся. Яблони никто не сажает, поскольку раз в примерно пять-десять лет бывают сильные морозы и деревья часто гибнут.

К июньским календам всё было посеяно, и для Евпла наступили относительно спокойные дни. Можно было немного расслабиться и заняться рыбалкой. К сожалению, дядька Николай пожадничал денег и зимой не получилось починить сеть, верши и раколовки. Мальчик набрал заранее в воде личинок стрекозы, чтобы не ловилась мелкая рыба, взял пару удилищ и поутру пошёл вниз по течению реки искать место с хорошей поклёвкой. Отойдя на полмили от деревни, он нашёл вроде бы перспективную излучину и закинул удочки. Евпл любил рыбалку. Сидишь с удочками и думаешь о чём-то своём. Никто не стоит над душой и не указывает, куда бежать и что делать. Рыба понемногу ловилась, но мальчик не был доволен уловом и решил сменить место. По берегам речки росло много деревьев и кустов, и чтобы найти удобное место для рыбалки иногда приходится прошагать более полсотни шагов.

Наловив пару дюжин рыб среднего размера, Евпл решил, что нет смысла сидеть под палящим солнцем и пора возвращаться домой. Смотав удочки, он отправился обратно не вдоль реки, а через луга, которые через месяц будут обкашиваться на сено для стогов.

В траве стрекотали кузнечики, из под ног вылетали мелкие птички, а в душе царило умиротворение. Была бы воля, лёг бы в траву и лежал так целый день, наслаждаясь природой. Но нет, мальчик не принадлежал сам себе. Понятия ‘детство’ в его мире не существовало. Лишь дети очень богатых родителей могли позволить себе делать то, что захочется. Да и то до поры, до времени.

Вдруг, течение благостных мыслей оборвалось. Евпл увидел в траве некую странность и остановился в недоумении. Над землей виднелось небольшое переливающееся цветами радуги свечение, имевшее вид полусферы, и из него изредка появлялось нечто, похожие на нити молнии. Эти разноцветные нити колыхались некоторое время в разные стороны и постепенно исчезали, как бы втягиваясь обратно. Простояв в отдалении, мальчик решился подойти поближе, несмотря на очевидный страх. Евпл вначале подумал, что это место соприкосновения радуги с землёй, а всем известно – в таких местах находится клад. Но дождя сегодня не было и радуге взяться было неоткуда. А без лопаты нельзя было начать копать, проверяя, есть ли клад на самом деле или нет.

Паренёк всё стоял и смотрел… смотрел и стоял, не зная, что делать. Постепенно он почувствовал, что по его рукам и ногам разливается как бы тепло. Оно было не обжигающее, а приятное. Руки как бы сами по себе захотели коснуться свечения, но они не были свободны – в них были удилища и улов. Евпл не решился податься внезапному желанию. Присмотревшись, он увидел на том месте, где светилась полусфера, нечто серовато-коричневое – скелет то ли бобра, то ли какого другого мелкого животного. Желание протянуть руку пропало окочательно.

Наваждение пропало и мальчик смог оторвать взгляд. Посмотрев по сторонам, он понял, что простоял довольно долго и солнце было уже в зените. Надо было скорее идти домой, пока рыба не протухла.

Глава 2

Нагоняй Евпл всё же получил.

– Что так долго рыбачил? Да ещё улов мелкий. Ты что, уснул там? – встретил упрёками Николай.

Пробубнив невразумительныйответ, мальчик понёс рыбу на кухню.

– Сам наловил, сам и чисти – заявила Лизка, только-только собирающаяся готовить обед.

Пришлось подчиниться, но это было и к лучшему. Ему надо было обдумать увиденное, и чтобы никто в это время его не отвлекал. “На что я наткнулся? – был главный вопрос. – И что мне дальше с найденным делать?” Мальчик пытался вспомнить, рассказывал ли кто-нибудь о похожем, но ничего не вспоминалось. Спрашивать у Николая или Домны показалось неразумным, а болтунья