Шрифт:
Закладка:
Валерик так разволновался, что когда над его головой раздался голос: «Ваш билет», он ужасно покраснел и не мог сказать ни слова.
— Молодой человек, почему же вы молчите? — строго спросил контролер.
Вместо ответа Валерик еще ниже опустил голову с красными, горящими от стыда ушами.
— Может быть, ты скажешь нам тогда, какого числа у вас в школе будет елка? — подойдя к ним, неожиданно спросил другой контролер, помоложе.
— Завтра, — еле слышно ответил Валерик.
— Так! — сказал контролер и, многозначительно посмотрев на своего товарища, снова обратился к мальчику: — А скажи нам, пожалуйста, что ты покупал сегодня в магазине?
Ничего не понимая, Валерик молча показал картонную маску.
— Ну, тогда все в порядке, — засмеялся в усы пожилой контролер.
Он вынул из кармана билет, звонко пробил его машинкой, подал Валерику и сказал:
— Вот он твой билет. Держи.
Осторожно, окрашено!
Светло-желтая дворовая арка приближалась с невероятной быстротой. Павлик так разбежался, что, шмыгнув под нее, даже не заметил приклеенный к стене клочок бумаги с надписью: «Осторожно, окрашено!» И быть бы его новенькому синему пальто пегим и пятнистым, если бы не чей-то пронзительный крик:
— Стой! Не прислоняйся!
— Тише ты! — отскакивая от окрашенной стены, прошипел Павлик и с опаской высунулся наружу. — В подъезд вошла, — сказал он самому себе и облегченно вздохнул.
— Кто это? — поинтересовался тот же голос.
Павлик обернулся. Шагах в пяти от него с противоположной стороны арки, которая выходила во двор, стояла девочка примерно тех же лет, что и он.
— Как кто? Учительница, — пояснил Павлик.
— Так чего ты бежал от нее?
— Я сегодня уроки прогулял, а она — наша классная руководительница, — признался Павлик.
Опасность миновала, и Павлик снова чувствовал себя спокойно. Девочка усмехнулась и, зайдя за угол арки, стала покачивать детскую коляску со спящим в ней ребенком.
— Сестренка, что ли? — спросил Павлик.
— Нет, это мой племянник, — не без гордости ответила девочка.
— Тоже мне тетка! — фыркнул Павлик, направляясь к выходу.
Но тут как раз над их головами распахнулось окно, и в нем показалась чья-то седая голова. Павлик посмотрел вверх, да так и прилип к стене.
— Нина, иди обедать! — позвала женщина из окна.
— Сейчас, — отозвалась девочка и, обернувшись к Павлику, спросила: — Чего ты испугался?
— Это твоя мать?
— Нет, бабушка.
— Как думаешь, заметила она меня?
— Наверное, заметила. А что?
— Твоя бабушка — моя классная руководительница, — пояснил Павлик и поспешно добавил: — Слушай, если она будет спрашивать, ты скажи, что это был не я, а какой-нибудь другой мальчик. Ладно?
Нина усмехнулась точно так же, как в первый раз, когда узнала, что Павлик прогулял уроки, и, ничего не ответив, повезла коляску к подъезду.
— Смотри не проговорись! — задержал ее Павлик. — У меня, знаешь, как мама расстроится, если узнает? А у нее сердце…
— Ой! — вдруг всплеснула руками Нина. — Ты всю спину краской вымазал! Ведь говорила же тебе: окрашено.
Павлик побледнел.
— Что же мне делать? Это новое пальто. Только первый раз надел.
— У нас дома ацетон есть. Он какие хочешь пятна очищает. Пошли к нам.
— Ты что? — замахал руками Павлик. — А Мария Андреевна?
— Ах да, ты же прогульщик, — вспомнила Нина. — А у тебя сейчас кто дома?
— Никого. Мама на работу ушла, а отец в командировке.
— Так ты дай мне свой адрес. Я пообедаю, возьму ацетон и приду.
— Только ты уж не обмани, — попросил Павлик, назвав свою улицу и номер дома.
— Не бойся, приду, — пообещала Нина.
После ее ухода Павлик снял пальто и еще раз осмотрел его. Почти вся спина была в желто-бурых пятнах.
«Разукрасился, точно леопард какой!» — вздохнул Павлик и, подумав, пошел домой задворками: вдруг встретишь кого-нибудь из соседей или знакомых — одних охов не оберешься.
Добрался Павлик благополучно. Но прошел час, полтора, а Нины все не было.
— Обманула, — окончательно расстроился Павлик. — Да еще, наверное, все бабушке рассказала. И зачем только я с ней разоткровенничался?
Павлик расстелил на обеденном столе пальто, взял столовый нож и принялся соскребать уже подсохшие комочки масляной краски. В передней позвонили.
— Наконец-то, — обрадовался он. — А я уж решил, что ты надула, — сказал Павлик, открыв Нине дверь.
— Никак не могла Борьку уложить. Увидел бабушку, разгулялся — и ни в какую, — объяснила Нина. — Дай мне чистую тряпку, ваты и теплой воды, — попросила она.
Павлик принес что требовалось.
— Бабушка тебя не заметила, — принимаясь за дело, сказала Нина. — А вот что ты завтра делать будешь? Ведь она обязательно записку от родителей потребует.
— А у меня один товарищ есть. Он в девятом классе учится. У него почерк, знаешь, какой взрослый? Он меня непременно выручит.
— Так ведь это же обман! — ужаснулась Нина.
Павлик развел руками:
— А что делать? Зато мама не узнает.
— Когда-нибудь все равно все выяснится.
— А может, и нет.
Нина пожала плечами и неожиданно сказала:
— А на меня вчера как бабушка рассердилась! Просто ужас!
— Это за что? — оживился Павлик.
— Мы с подругами решили в воскресенье в детский театр сходить на «Двух капитанов». Я деньги собрала, съездила и купила билеты. Только сама не знаю где, а потеряла я их. В метро они еще у меня были, и как я с трамвая на нашей остановке сошла, там их проверила. А пришла домой — нету. Может, выронила. Сама не знаю. Дома я разбила свою копилку, хотела на эти деньги новые билеты купить, да мало их. Пришлось все бабушке рассказать. Вот мне и досталось от нее.
— Дала она деньги-то? — спросил Павлик.
— Обещала. У нее завтра получка.
— Как же это ты? — посочувствовал Павлик.
— Да я в школу очень торопилась, вот все так и вышло нескладно, — ответила Нина. — А ты почему сегодня уроки пропустил, контрольной испугался?
— У нас не было контрольной. Просто захотел отдохнуть, вот и все. Я иногда так делаю. Чего в хорошую погоду зря в помещении сидеть, если тебя уже по всем предметам спросили?
— Ну вот, готово твое пальто, — сказала Нина. — Высохнет, и ничего не будет заметно.
— Спасибо, — от души поблагодарил Павлик. — Я уж даже не знаю, что тебе за это сделать. Хочешь, перочинный ножик подарю?
— Не надо.
— Ну, папину самописку возьми. Он как приедет, все равно ее мне подарит.
— Да ничего мне не надо, — отказалась Нина
