Общая паника, мародерство.

Победитель входит в город стройными рядами без единого выстрела…

Сценарий разработан отечественным Генштабом в период холодной войны — против потенциального противника. Отчасти потерял актуальность.

Например, зачем кружить по рынкам и надрываться под тяжестью мешков с толом, если уже существует (и еще как существует!) пластид — намного более компактный, намного более эффективный?!

Например, зачем разбрасывать листовки и тем самым проявляться, если уже существует (и еще как существует!) книжно-лоточный рынок — там аналогичные многостраничные инструкции одеты в товарный глянец?!

Да, неактуален сценарий, неактуален. Но лишь отчасти. В общем и целом сгодится. Учитывая — озвучена, дай бог, треть; и технические подробности, во избежание, опущены.

Старое, но грозное…

Так и не применили на практике. В «горячих точках», а?! Ах, да! Там не было и быть не могло потенциального противника, тем более кинетического. Просто отдельные граждане единой страны немножко нарушают конституционный порядок. Надо, конечно, вразумить. Но как-то по-другому, щадяще — щадяще отдельных граждан, отнюдь не вразумителей.

А учения — что ж учения! Они проводились (и проводятся?) «грушниками» в точках, далеких от кипения, с максимальным приближением к реальности. Чтобы почти на все сто процентов — как взаправду. И ре-гу-ляр-но! Тем не менее население реагирует как-то вяло. Где-то траванулись, где-то взорвалось, где-то авария на производстве, где-то всеобщий полный абзац! По барабану! Будем живы — не умрем! Мимо — и ладно!

Редкостное и спасительное сочетание…

Бдительность есть мнительность. И — ну ее, бдительность, конгруэнтную мнительности!

…Эскалатор вынес наружу.

Воин не страдал мнительностью, но был бдителен. Не удивился, не изобразил удивления, когда его встретили, выделив из общего потока.

Двое при погонах. Прапорщик и сержант. В полном облачении — бронежилет-модуль, рация-мыльница, табельный «макар» в кобуре, дубинка-тонфа с боковой рукояткой и пара вороненых наручников — на поясе, мегафон… Нагрудный лейбл — «УВД метрополитена». Нарукавный лейбл — «МВД Россия». Было в них что-то от круизных чемоданов — обилие наклеек-нашлепок и квадратность из-за бронежилетов. Наверняка со спины — тоже лейбл: сова какая-нибудь лупоглазая в центре паутины и поясняющий текст по ободу «Вневедомственная охрана ГУВД Санкт-Петербург».

Спины прапорщик и сержант не показали, встретили фигуранта лицом к лицу.

Значит, бдительное и оно же мнительное руководство так-таки пустило за воином «ноги». Или стражи порядка по чью-либо другую душу?

Нет, не по другую. Жест адресовался именно воину:

Можно вас? На минуточку. Пустая формальность!

Отчего же!

— Да?

— Документы?

Воин похлопал себя по груди. Паспорт? Отметил — эти двое, несмотря на солидную экипировку, легкоуязвимы: проверяемый лезет за пазуху, а они даже не отслеживают слагаемых движения. А если не паспорт будет извлечен, но ствол? А у них «макары» — в застегнутой кобуре. Три года назад, помнится, в вестибюле метро «Парк Победы» вот такой же страж затребовал документ у человечка и — получил четыре пули в упор. Бдительность не всегда конгруэнтна мнительности. Особенно при несении службы.

Службу «чемоданы» несли так себе. Взгляд не концентрировался на руках фигуранта, соскальзывал то и дело на саквояж-«beskin».

Прапорщик взял у воина паспорт, раскрыл:

Токмарев Артем Дмитриевич,

V-ВО № 693135,

5 июня 1967 года,

город Красноярск РСФСР,

русский…

Та-ак, фотография с «оригиналом» не вполне совпадает, однако в допустимых пределах: тридцать лет — не шестнадцать, не мальчик, но муж.

Та-ак, а прописочка?

Ленинградская область, ОВД Сосновоборского горисполкома, улица Сибирская, дом № 4, кв № 9…

Все в порядке. Сказано, пустая формальность. А вот следующий неминуемо логичный вопрос «что у вас в сумке?» — уже не формальность. Потому и остановлен гражданин — просигнализировано снизу: гляньте-ка! И глянули бы, но…

…Прапорщик пролистнул паспорт до последней страницы. За целлофановым клапаном — желтоватая картонка, документ. Всем документам документ — для стражей порядка во всяком случае. Фотография 3 × 4 — гражданин Токмарев в парадной форме, капитанские погоны, печать, ОМОН УВД С-Петербург. Документ — карточка-заместитель. Так называется. Получаешь табельное оружие — сдаешь карточку-заместитель. Сдаешь карточку-заместитель — получаешь табельное оружие.

— Извини, капитан, — козырнул прапорщик, возвращая паспорт. А сержант-напарник непроизвольно вытянулся.

— Нормально.

Им очень хотелось все же глянуть в сумку. Но — субординация. Не потребуешь хмуро: ну-ка откройте! И даже не полюбопытствуешь по-свойски: слышь, а чо там у тебя? Будучи не в духе, пошлет капитан к чертям собачьим и будет прав — отвечай «Есть!» и выполняй!

Капитан определенно не в духе.

— Плохо выглядишь, капитан, — своеобразно подбодрил прапорщик.

— Болею… — дружелюбно пояснил воин.

— Не болей, — пожелал прапорщик.

— Не буду… — пообещал воин.

Как бы и все…

Не все. Эскалатор вынес наружу припозднившихся скандалистов — семейку попрошаек и сивогривого. Причем без сопровождения. Подземельный блюститель счел свою миссию выполненной: я — сдал! Эй вы там, наверху, принимайте! Конфликтующие не унимались.

Прапорщик уже на ходу прощально повторил «Извини, капитан!» и направился пресекать. Сержант замешкался — никак не мог отвести почти детский взгляд от загадочной сумки: неужели так и не покажут?! Ну во-о-от!..

— Спецсредство! — заговорщицки произнес воин, сжалившись над мальчишкой в форме.

«Ну т’к!» — понимающе кивнул сержант, будто в самом деле понял.

Капитан пошел в коридор, ведущий непосредственно в здание вокзала. Навстречу и мимо просвистела стайка разбитных баб — в серьгах, в перстнях, в цветастых шалях, в дурных дубленках. Надо понимать, группа поддержки мнимого вдовца, страхующая на выходе.

…Не оглянулся. Что там произойдет — ясно как божий день. Базарный грай, рев разбуженного щипком младенчика, детский скулеж «дя-а-адя! дя-а-адя!» И наконец — лопнувшее терпение милиции: «А ну пошли отсюда! Бысс-стро! Чтоб я вас тут никогда!..» Зато неугомонный пенс-«правдист» получит по полной: нарушаем? пройдемте! там разберемся! Там, в «дежурке», если отделается штрафом, то, считай, отделается легко. Кто-то ведь должен быть виноват! Тьфу-тьфу-тьфу, еще и документа у сивогривого не окажется. И базлаит! Каково!

Капитан чуть было не вернулся. Все-таки он должен благодарить старикана за неслучившееся. Ведь случилось бы — там, в темном вагоне метро: тюк! и — труп!.. трупик… детский… Рефлекс быстрее мысли: тюк! А потом: