— А ты?

— Отказался, конечно. Если он не может поговорить с женщиной, духи тут не помогут. Хотя не уверен, что он рассказал мне реальную причину.

— Он же был твоим другом.

Даниэль пожал плечами:

— Мы вместе учились в семинарии, его родители упекли, думали, он исправится.

— Не то что ты, сам туда рвался.

Мэтт отвернулся, даже не пытаясь взять фляжку. Даниэль хотел ответить, но подумал, что сейчас не лучший момент. Он хорошо помнил, как приехал домой на первые каникулы после отъезда в семинарию. Мэтт встретил его хмурым, насупившимся и сразу заявил:

— Ты бросил меня!

Даниэлю так и не удалось доказать, что это не так. Он хлебнул еще горькой настойки из фляжки и продолжил:

— В тот вечер Бен хотел с кем-то встретится, кто проведет ритуал. На нем и умер.

— Его убили лоа?

— Они духи. Нож держал человек. И я хочу выяснить, кто это был.

— Зачем?

— Такой человек среди нас опасен.

Даниэль не мог толком объяснить. Просто чувствовал… беспокойство. Оно притаилось где-то под лопатками, пронизывало его позвоночник, свербило в затылке. Плохое предчувствие.

Когда кого-то из Эшей мучило плохое предчувствие, к нему стоило прислушиваться.

— Попроси лоа найти, — Мэтт наконец-то перехватил фляжку.

— Не сработает.

— Даже у тебя? Ты единственный, кого я знаю, кто может приказывать лоа напрямую. Они выполнят твою просьбу.

— Они не знают, кого искать. Они же не псы, чтобы взять след.

— А жаль.

— Справимся человеческими силами. Может, полиция что найдет.

Мэтт фыркнул, выражая этим всё, что он думал о полиции. Он в них не особо верил. Хотя он в принципе ни в кого не верил.

— Так значит, ты тут из-за девушки, — хмыкнул Даниэль. — Хотя они, я так понимаю, тебя бросили и уехали. Неужели у тебя начала появляться личная жизнь?

— Я ее едва знал.

— Но полез из-за нее драться.

— Не совсем. Отделал ее никудышного братца, раз он там оказался. Он заслужил. И получил больше меня.

Даниэль вздрогнул. И от того, что это оказался чей-то брат и неужели Мэтт всех братьев считает никудышными? И от того, что сегодня видел на фото. Мертвое тело с распахнутым глазом, а на месте второго обглоданный череп.

— Я же его не убил, — заявил Мэтт.

Он легко к этому относился. В отличие от Даниэля, которому пришлось пару раз глубоко вздохнуть, отгоняя мысли о гниющих трупах.

— Лучше бы нормальную девушку нашел.

Вышло грубовато, зато меняло тему. Даниэль поймал себя на том, что вцепился руками в матрас, из которого торчал наполнитель. Когда Мэтт протянул фляжку, Даниэль покачал головой. Он не был уверен, что его руки не будут дрожать.

— У меня есть Хейзел, — сказал Мэтт.

— Ты с ней еще со школы знаком.

— Пусть мы друзья, но всегда готовы помочь друг другу скоротать вечер.

— Он тебе отсасывает по дружбе?

— И где ты научился таким выражениям?

— В семинарии.

Даниэль вздохнул. Его и правда несло не в ту сторону, и Мэтт не был в этом виноват, не стоило срываться на нем. Хотя отрицания брата Даниэль не понимал:

— А если бы здесь оказался какой-то призрак? Пока тебя кинули, чуть не проломив череп. Бегать от призраков так себе идея. Ты всегда можешь посоветоваться с отцом или дедом…

— Пусть катятся к черту. Все Эши.

— Ты тоже Эш.

— А жаль.

— И я Эш.

Мэтт не ответил, смотря перед собой и сжав челюсть. Потом пробормотал что-то вроде «это другое». Даниэлю всегда казалось, что брат так отчаянно хотел стать самостоятельным, что почему-то решил, к этому относится и разрыв связей с семьей. По крайней мере, со старшим поколением.

— Позвони завтра сестре, — вздохнул Даниэль. — Она соскучилась.

Рассеянно кивнув, Мэтт поднялся на ноги. Он медлил, как будто не решался что-то сказать, но всё-таки спросил:

— Можно переночевать у тебя?

— Конечно.

2. Я ваш бог

— Почему у тебя нет еды?

Даниэль вышел из ванной и спрятал зевок в кулаке, прежде чем посмотреть на Мэтта. Тот стоял перед раскрытой дверцей холодильника и, нахмурившись, смотрел в его полупустое нутро.

— Почему нет? — удивился Даниэль. — Есть сыр.

— Плавленый. Для сэндвичей. Предлагаешь его есть?

— Так хлеб…

— Я его выкинул. Испугался, что плесень на меня нападет.

Даниэль пожал плечами:

— Вот видишь. Хлеб всё-таки был.

Захлопнув холодильник, Мэтт вернулся к стоявшему на плите кофе. Он всегда предпочитал варить сам, игнорируя наличие кофемашины. Даниэль уселся на стул и положил голову на ладони, наблюдая за братом.

— Я редко ем дома.

— Почему? Ты же умеешь готовить.

— Одному это не очень интересно.

Когда-то Даниэлю нравилось варить кофе для Анаис и готовить для нее ужины. После ее смерти купил кофемашину.

В свою чашку Даниэль налил побольше молока и глянул на черный кофе Мэтта:

— Не понимаю, как ты его таким пьешь.

— Бодрит. Может, и тебе попробовать. Выглядишь так, будто восставший зомби. Встал, но не проснулся.

Даниэль снова пожал плечами и пригубил кофе. На самом деле, сегодня он спал лучше, чем несколько ночей до этого, но в бессоннице не было ничего необычного. Иногда она случалась.

На диване еще лежало комком постельное белье Мэтта. Он так и не объяснил, почему захотел тут переночевать, но Даниэль никогда не возражал. Наоборот, ему нравилась компания.

Когда Мэтт ушел из дома, ему было лет восемнадцать и первое время он жил у брата. Так что квартиру эту знал прекрасно. Он до сих пор иногда заходил и даже оставался, и Даниэль любил эти дни.

Правда, вчерашний вечер омрачили мысли о Бене и его странной смерти. Зато заказали пиццу. Даниэль никогда не рассказывал Мэтту, но пиццу ел только с ним, зачем-то сделав это особым ритуалом.

— Ты сегодня… — начал Даниэль, но Мэтт его перебил.

— Мне на работу к обеду.

— Суббота же.

— Моя смена в книжном, просили подменить.

Даниэль рассеянно кивнул. Он не успел что-то сказать, потому что раздался стук в дверь.

— Кого-то ждешь?

— Может, полиция выловила еще труп и вернулась.

Даниэль терпеть не мог людей, которые игнорировали звонок, висевший не с той стороны двери, и просто стучали. В конце концов, двадцать первый век, цивилизацию в город завезли давно, а многие до сих варварски стучат!

К удивлению Даниэля, на пороге квартиры оказалась девушка. Симпатичная, в длинном бархатном платье пурпурно-сливового цвета. На груди медальон: Непорочное сердце Марии, пронзенное мечами скорби. Символ милосердия.

Волосы отливали медью и раньше явно были собраны на затылке, но сейчас растрепались, и длинные пряди падали на