На улице было темно. Собиравшийся весь день дождь всё ещё медлил, растягивая свои угрозы.

Мама на минутку остановилась на крыльце:

— Варьянка, если ты ещё здесь, то беги скорее, через полчаса я подтолкну эту тучку, чтобы надёжнее скрыть следы. Беги, доченька.

Я скользнула в огород, чтобы, перемахнув через заборчик, оказаться на еле заметной тропинке, ведущей к Старой Деве.

Глава 1

Выпускной в Бартонском пансионе. Накануне

788 год.

Столица Полийской империи, город Бартон.

Пансион императорских воспитанниц

— Чем это вы занимаетесь? — громко спросил противный голос.

Мы с Данкой сразу же отскочили от распахнутого окна купальни, спрятавшись за ставнями. Наша кураторша, совершенно не стесняясь обнажённого вида, выглянула в окно, и перед ней предстала ябеда № 1 всего курса лери Тома Линктор.

В щёлочку от ставни была отлично видна пышная грудь лери куратора с приставшим листочком от веника, которым виртуозно орудовал её любовник. А ещё у него были восхитительная спина и смешные волосы в подмышках. Увы, в купальне он обмотал бёдра полотенцем, и нам с Данкой не удалось посмотреть на "мужика живьём", как изначально задумывалось.

— Подойдите сюда, лери, — безапелляционным тоном скомандовала куратор, грудь колыхнулась, и за окно протянулась рука.

Тома сделала несколько шагов, как под взглядом удава, была схвачена за пояс и сильной рукой втянута внутрь.

— А для вас, девочки, практическое занятие закончено, — пропела куратор и захлопнула ставни.

Мы с Данкой переглянулись, на цыпочках отошли от злополучного окна и — рванули от купальни. Только выбежав на аллею, мы упали на скамейку и расхохотались.

— Ты видела её лицо? — простонала я.

— Ещё бы! Была бы художником — запечатлела в веках! — заливалась Данка.

— И ещё картину — как она от статуй отворачивалась и краснела, помнишь?

— Как можно быть такой ледышкой, если это только не притворство, — нахмурилась подружка и тут же переключилась, — ох, Варьянка, знаешь, я жду — не дождусь дня выбора. ОН подойдёт ко мне и сразу почувствует, да? — она мечтательно вздохнула. — Мы не вылезем из кровати, пока он не влюбится в меня по уши! Будет думать только обо мне, мечтать даже среди дня, я стану для него самой, самой…

— Станешь, — беззаботно подтвердила я, а у самой внутри тоже всё затрепыхалось. — Скоро уже. Кастелянша сказала, что вчера утвердили списки.

— Тома первая? — Данка чувственно закусила губку. — Я расплавлюсь, пока до меня дойдёт очередь.

— Дан, — с тревогой спросила я, заподозрив неладное, — ты что, до дна выпиваешь это пойло?

В последнюю неделю по утрам нам выдавали флакончики с лёгким возбуждающим средством. Среди девчонок зелье имело успех, но мне самой было страшновато дурманить голову, поэтому один раз попробовала это сомнительное удовольствие, сделала выводы и больше не пила.

— Так дают же! — вытаращила глаза дурёха.

— Дают, чтобы такие, как Томка, хоть чуток разогрелись, — с досадой пояснила я наивной девушке, — а у тебя отнимать надо, а то вместо робкой лилии парень получит медузу.

Данка задумалась, но принятая недавно доза оказалась слишком велика, и пальчики подруги с силой провели вниз по животу:

— Думаешь, парень? Мне нравятся и мужчины постарше, они такие знающие.

— Эк тебя расплющило, пошли-ка к лекарю, тебе бы успокоительное принять, — я всерьёз забеспокоилась, встала и потянула подругу.

— Я и твою дозу выпила, — призналась она, обнимая меня за талию и прижимаясь чересчур крепко. — Ты всё равно не пьёшь, а зря.

— Руку убери, — прошипела я, перехватывая локоть разошедшейся Данки.

В медпункте нас встретил недовольный лекарь:

— Уже третья за сегодня, вы что — читать не умеете? Каждая же подписывалась под инструкцией безопасности! Оставляйте свою подругу.

— Какой милый, — жарко изогнулась Данка, а я поторопилась за дверь. Не хватало ещё и здесь практику наблюдать.

Томка-ябеда вернулась в дортуар с мокрыми волосами и полыхающими щеками, уткнувшись взглядом в пол. Легла на кровать и отвернулась к стеночке. Пожалеть паршивку? Как же, счас!

Я плюхнулась на её кровать и, чтоб уж точно привлечь внимание, костяшками кулака постучала по лопатке.

— Чем это ты занимаешься? — издевательски спародировала Томкин вопрос.

— Что надо? — вызверилась наша вечно правильная девочка, развернувшись и толкнув меня своим острым локтем.

— Ты почему не пьёшь распаляющее средство? — хмуро спросила я.

— Какое твоё дело? Ты… ты… жаба! — выпалила эта тощая дохлятина.

Девчонки, привлеченные перспективой скандала, подтянулись поближе.

— Такой активный язычок, когда слишком много болтает, — с насмешкой протянула я, — скоро муженёк оценит его в деле.

Девушка беспомощно пыхтела, прижатая к постели моей рукой.

— Девчонки, у кого осталась заначка, я с утра у троих видела, — не оборачиваясь, попросила я. И действительно мне сразу подали небольшой пузырёк, вмещающий ровно три глотка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Сейчас ты выпьешь до дна, а потом мы с тобой будем разговаривать, поняла? И не надейся разлить, осталось ещё два флакона, и девочки очень рассердятся, если сегодня ночью останутся без волнительных снов.

Я поднесла пузырёк к губам нашей ледышки, и она покорно присосалась к содержимому.

— Вот и умница!

Она уставилась на меня ненавидящими глазами. Я оглянулась на остальных девчонок и весело продолжила:

— А теперь на правах старосты нашего цветника я скажу. Девушки! Позади пять лет учёбы и присяга! Через два дня нас ждут храбрые офицеры и важные люди для всей Полийской империи, а для них, в свою очередь, самым дорогим, важным, нужным в этой жизни станем мы! Понимаете? Именно мы будем той крепкой сетью, которая поддерживает империю! Именно нам будут доверять чувства и тайны самые значительные люди. Может, завтра кто-то из нас станет личностью века! Поэтому прошу вас, девочки, оставим в прошлом обиды и ссоры, нас ждёт блестящее будущее, а в наших силах сделать его ещё более великим, если мы будем поддерживать друг друга.

Девчонки раскраснелись, вдохновились.

— Раз мы теперь все такие дружные, — по-прежнему возмущённым голоском возникла Тома, — зачем ты в меня влила эту гадость?

— Затем, что надо! — отрезала я.

И пусть мне было предательски совестно, но в моей душе в тот момент так перемешались и негодование на Томку, и непрошенная забота об этой неповзрослевшей девчонке, и тайные наставления лери куратора, что я ничуть не сожалела о поступке.

— Мы уже выпускаемся, а ты всё старосту разыгрываешь! Не надоело командовать? В каждой дырке затычка и вездесуючка! Сама не пьёшь, а мне влила. И скажи ещё, что ты не имеешь никакого отношения к тому, что меня отправляют в конец списка! — закричала Томка.

— Что? — зашумели девчонки. — Чего ты мелешь?