Шрифт:
Закладка:
Вспомнился Юд с его подтруниванием. «Орхидеи олицетворяют плотскую страсть». Ну да, ну да, в апартаментах любовницы отца эти цветы – на своем месте.
— Бурая Топь, — задумчиво повторила Галада, обходя флорариум с другой стороны, — естественное природное явление, как плесень или вирус. Увы, она поражает лишь магов. Они сходят с ума и погибают из-за дисбаланса энергий. Вам в вашей Академии внушают, что без сотрудничества светлых и темных магов происходит застой потоков, так ведь? Но ты же умная девочка, Аделаида. Ведь это мы, темные, ныряем на глубину, смешивая потоки. А что делают светлые? Ни-че-го. Разводят единорогов, сочиняют свои любовные оды, создают иллюзии, помогают несведам. В общем, скользят по жизни, как по теплому потоку.
— Но ведь они его поддерживают, баланс, — усомнилась я. — Без них его не будет.
Колдовка улыбнулась и постучала по стеклу. К моему удивлению, орхидеи резко повернули на звук свои цветы.
— Чушь! Теплый поток поверх холодного – это закон природы. В природе воду перемешивает ветер. В магическом мире потоки перемешаются с помощью естественных магических процессов. Светлые – лишний элемент. Зато у темных магов имеются неисследованные глубины. Семь-девять уровней – все, на что вы пока способны. Причем колдовки-самоучки, вроде меня, преуспели в погружении больше, чем визарды-старокровки.
— Ниже седьмого уровня водятся демоны, — напомнила я.
— Да, наглые твари, требующие жертв. В этом и суть моего проекта, Ада. Я предлагаю магическому миру оружие, которое подчинит придонных и донных обитателей. Ты знаешь, какие сокровища таятся на этих глубинах? Бесконечная сила, победа над смертью, власть над временем. Скоро я официально представлю свой проект. Ты ведь разделишь мой триумф?
Глаза колдовки странно сверкнули. А у меня по коже пробежал мороз. Чтобы скрыть замешательство, я наклонилась к стеклу и постучала по нему пальцем. Чпок! Одна из орхидей выстрелила в меня мутным розоватым сгустком. Не будь между нами стекла, попала бы мне точнехонько в нос. Розовая «сопля» начала медленно сползать вниз.
— Ада, отойди-ка! — воскликнула Галада.
Колдовка отбежала вглубь комнаты и вернулась к флорариуму со странным черпачком, похожим на силиконовый кухонный половник. Она аккуратно опустила его в емкость и соскребла «плевок» со стекла.
— Это хищные орхидеи, — объяснила она возбужденно, с вожделением рассматривая добычу. — Ядовитые и редкие. Они очень редко производят яд в неволе. Несказанное везение! Из одной капли желе «бархотки» можно сварить почти литр заживляющего зелья. Оно восстанавливает живые ткани даже после сильного ожога или ранения.
— Вау! — я посмотрела на невоспитанные растения другим взглядом, с уважением.
— Спасибо, Ада.
— Да за что? Я просто…
Я еще раз постучала по стеклу. На этот раз в меня плюнула другая «бархотка», покрупнее. Капля у нее вышла повнушительнее. Галада ловко собрала добычу в черпачок.
— Кажется, я их нервирую, — пробормотала я.
Колдовка уже переливала яд в тонкую высокую склянку.
— Ты просто одарена везением, — рассеянно бросила она. — Не погибла при пожаре, нашла Академию, обзавелась дебордером. Что-то кармическое, я полагаю. Одним словом, эта жизнь дана тебе в удовольствие. Теперь месяц ждать, когда соберется яд. Зато я знаю, что мои девочки не «бесплодны».
Я застыла, стараясь не показать, что меня задело за живое. Мне было двенадцать, когда я отпросилась на вечеринку в пижамах у одноклассницы, поэтому я жива, а мама – нет. Такое себе удовольствие – остаться без матери.
— Будь осторожна. Везение – капризная барышня. А боги завистливы, — добавила Галада.
— Я еще при атаке донного беса выжила, — хрипло добавила я, внимательно наблюдая за реакцией колдовки. — И со взбесившейся метлы не свалилась.
— Ах да! Верно! — леди О’Мэйли отвлеклась от своей склянки и одарила меня лучезарной улыбкой. — Ты просто уникум. Я рада, что ты здесь.
Можно было продолжить исследование дома, но я предпочла вернуться к себе. Нужно было подумать, прежде всего, о Галаде. Слухи ходят, что она чуть ли не по младенцу на завтрак живьем сжирает, а она вон какая – умница-красавица со своей политической программой. И такая учтивая. И мной явно интересуется. Почему?
Однако мысли мои скакали и вновь и вновь возвращались к Малышу. Как он там без меня? Тенет и Крофф, конечно, милахи, но такие лентяи. Они ведь не слышат Малыша и вообще не умеют вступать в контакт с фамильярами.
Через несколько минут хождения из угла в угол все эти интерьерные решения с перегородками и закутками начали меня бесить. Жаль, что оттепель превратила сад в один сплошной грязный сугроб. Хотелось вырваться на свежий воздух.
Вспомнились Минни и Джеймс. Дети без меня не пропадут, но мы только нашли общий язык. В последний наш вечер в доме Даркроузов я читала им сказки Астрид Линдгрен.
В магическом мире детская литература из несвед-мира почему-то считается вредной. Мол, не тому учит, содержит много ложных представлений о магии, запутывает незрелые умы.
Минни и Джеймса она ничуть не запутывала. Наоборот, они всему находили объяснение. Джеймсу хватило пяти минут, чтобы придумать для Карлсона «нишу» в магическом мировоззрении. Летает «лучшее в мире привидение» за счет холодных потоков, а пропеллер – хитрая обманка, чтобы несведы ничего не поняли и как всегда объяснили все своими технологиями. И вовсе эта история не выдумка. Просто спонтанный маг не смог найти дорогу в Магистеррениум и приспособился жить в несвед-мире. А Минни подсказала, что это был домовой, отставший от своей семьи при переезде. Время идет, а он все ждет: построил дом на крыше, заглядывает в окна. И хорошо, что он нашел себе новых хозяев. Домовые – они же сами по себе плохо адаптируются.
Мои воспоминания прервал стук в дверь. Даже не стук – легкое поскребывание. Я открыла и в недоумении уставилась в пустоту коридора.
— Кхе-кхе, — раздалось где-то у самых ног.
Я посмотрела вниз и раскрыла рот от изумления: передо мной, переплетя на груди крошечные ручки, стояла самая настоящая… ожившая баба на самовар. В пышном сарафане с оборочками, с лентой в гладких волосах и длинной косой. Румяная и слегка недовольная.
— Здрасьте, вы ко мне? — брякнула я.
— К кому ж еще? — проговорила домовуша. — Служанка я ваша, Ада Александровна, вашим отцом к вам приставленная. Двести лет роду Громовых служу. Ржанкой меня кличут.
— Как птичку?
— Как хлебушек. Мы, домовые, носим именами слова, те, что человеку спокон веков любы, чтобы не забывались. Войти позволите али как?
Опомнившись, я шустро отпрыгнула в сторону:
— Ой, проходите, пожалуйста! Извините, я… не ожидала вас здесь увидеть… вот.
