— Что? — опешила Лиза и чуть обернула лицо к Матрене, которая в тот момент расшнуровывала ее платье.

— Запой, — очень тихо сказала горничная. — Он в своей старой спальне, что на первом этаже. Когда он в таком состоянии, с ним только Прохор общается, его камердинер.

— Почему? — опешила Лиза.

— Так буйный барин становится, словно зверь. Может пришибить. Мы, как услышали поутру, как он кричит здесь, сразу же за Прохором побегли. Он Василия Дмитриевича и отвел в его спальню, чтобы он вас ненароком не обидел.

— Я вовсе не слышала.

— Вот и хорошо, что не слышали, барыня. Теперича, наверное, неделю, а то и две буянить, да пить будет. Пока его кишки не заболят, а затем еще неделю болеть станет от подагры, которая у него воспаляется после этого.

— Как это все ужасно, — пролепетала Лиза, когда уже осталась в одной нижней юбке.

— Только и вам спокойнее, барыня, — заметила Матрена. — Вы такая красивая, да молоденькая. Я то понимаю, что не по своей воле вы за нашего хозяина вышли замуж. Все наши дворовые жалеют вас.

— Спасибо вам, — улыбнулась ей Лиза. — Могла бы я помыться?

— Конечно, барыня, — закивала ей Матрена. — Вы как, в ванне желаете или баньку истопить?

С того дня Лиза зажила вполне спокойно. Своего мужа она не видела. Лишь со слов Матрены, она узнавала, что с ним происходит. Имение Арсеньева было намного обширнее, чем усадьба ее отца. У Арсеньева имелись собственная конюшня с несколькими десятками породистых лошадей, большой сад и, даже небольшая библиотека. Все дни напролет Лиза проводила или в прогулках верхом или в библиотеке. Лишь к концу второй недели запой у Василия Дмитриевича прекратился и, как и предрекала Матрена, он заболел. В тот день, на исходе недели, Арсеньев зашел в гостиную, где находилась Лиза за вышиванием. Увидев мужа, девушка похолодела. Он выглядел вполне трезвым, однако, дурной цвет его лица, выдавал в нем болезненное состояние. Поцеловав ей ручку, Василий Дмитриевич начал извиняться за свое поведение. Лиза покорно молчала и думала только о том, чтобы он поскорее ушел. Уже через пять минут Арсеньеву стало дурно и он, позвав слугу, велел снова послать за лекарем. После визита лекаря, Василий Дмитриевич, заявив, что в этой глухой деревне не могут его вылечить, велел собирать вещи и завтра же ехать в Петербург, где по его словам, лекари более способные.

Итак, в последних числах июня месяца Лиза вместе с мужем перебралась в столицу. Арсеньев, как и первые две недели, не беспокоил ее. И, даже по пути в Петербург, он ехал в отдельной карете со своим камердинером. На вопрос Лизы Матрена, что составляла девушке компанию в карете в долгой дороге до столицы, ответила:

— Барина рвет постоянно. Вам же самой неприятно будет. А Прохор привык уж. Вот, когда поправится Василий Дмитриевич так и будете общаться с ним.

Именно в столице, Лиза и узнала о начале войны с Наполеоном. Страшные известия запоздали и достигли Санкт-Петербурга только через несколько дней после вторжения французских войск на русские земли. Постоянно, Лиза просила рассказывать Василия Дмитриевича о том, что происходит на границах империи, с замиранием сердца, слушая о трагедиях, которые происходили у западных рубежей России.

Вскоре, Арсеньев поправился и даже стал выходить на прогулки вместе с женой. За обедом, он так же составлял Лизе компанию, но все же постоянно жаловался на боли в подреберье. На супружеские права он так и не претендовал, а Лиза так и спала одна в большой, обитой золотистым шелком спальне, каждый день молясь о том, чтобы ее жизнь так и продолжалась далее. Теперь, она жила в шикарном особняке на Невском проспекте. В ее распоряжении были: своя шестерка породистых скакунов, ложа в опере, многочисленные крепостные слуги, огромный годовой доход, изысканные наряды. Но, все же, она была несчастна. Да, ее муж не докучал ей, занимаясь своим здоровьем и приемами важных гостей в их особняке. Арсеньев ездил с визитами, куда иногда сопровождала его Лиза, а также занимался по утрам делами в своем кабинете. Но все же Лиза ощущала, что ее жизнь погублена. Осознание того, что уже никогда она не сможет полюбить мужчину молодого, от одного вида которого у нее будет рьяно биться сердце, а если даже и полюбит то никогда не сможет выйти за него замуж по любви, изводило девушку день и ночь.

Восьмого июля Лиза, возвратившись от портнихи, получила письмо от брата. Почерк был ей незнаком, и Лиза уже с первых строк поняла, что ей писал товарищ Петра. Из письма девушка узнала, что полк брата переведен в Россию для удержания позиций на границе империи. Его сослуживец также же писал, что Петр Андреевич сильно ранен в голову в одном из первых сражений с французами при переправе через реку. В эту пору, Николаев находился в полевом госпитале, в крайне тяжелом состоянии и доктора не верили в его выздоровление. Оттого, он и решился просить товарища написать, вероятно, последнее письмо, горячо любимой сестре.

Прочитав письмо, написанное рукой сослуживца Петра несколько раз, Лиза ощутила, как ее сердце сжалось от боли. Любимый брат, единственный человек в этом мире, кто искренне любил ее и являлся невольным свидетелем той счастливой жизни, когда были живы ее родители, ныне, лежал в предсмертной агонии. И, возможно, уже никогда, она не сможет увидеть брата. Выспросив у одного из камердинеров мужа, сколько по времени ехать до Ковно, откуда было получено письмо от Петра, Лиза во что бы то ни стало, решила поехать к брату. Но, она понимала, что Василий Дмитриевич никогда не отпустит ее на территорию военных действий. Для мужа Лиза сочинила историю о том, что скучает в столице по мачехе и хочет навестить ее. Василий Дмитриевич согласился на ее вояж в усадьбу Николаевых. Уже на следующий день, Лиза в сопровождении шести слуг, отправилась в путешествие.

Едва они выехали за верстовые столпы столицы, девушка велела конюху править в сторону Ковно. На его удивленный вопрос, Лиза заявила, что они едут к ее брату и за молчание она обещает заплатить каждому из слуг по пятьдесят рублей по возвращению, если ее муж ничего не узнает.

И теперь, ее путь приближался к концу. По словам последнего станционного смотрителя, до Ковно оставалось всего два дня пути и Лиза с каждым днем все сильнее переживала. Девушка опасалась, что опоздает и ее брат умрет до того, как она успеет проститься с ним.

Корнилов и Васильчиков стремительно, верхом на взмыленных лошадях пробирались сквозь редкий сосняк. Они возвращались из разведки, объехав почти десяток верст и выяснив, где находятся основные силы противника. Верхом, два гусара в пыльных синих мундирах были почти незаметны, ибо старались двигаться среди деревьев, скрываясь за густыми елями. Сокращая, где можно путь до расположения своего корпуса, они соблюдали крайнюю осторожность. Им надо было добраться до лагеря русских живыми, ибо от их ценных сведений, зависели дальнейшие военные действия их корпуса. Гусары их полка являлись основной силой разведки. Они первые выходили на противника, порою принимая неравный бой с неприятелем, несли сторожевую службу и, конечно же, бились на полях сражений вместе со всем корпусом.