Я думала, что мы на новом витке ценности жизни, ценности её начала. Что мы уже на следующей ступени.

Помните настольные игры, где у каждого участника цветная фишка? Бросаешь кубик с точками на гранях и делаешь столько шагов, сколько тебе выпало, двигаясь по полю от кружочка к кружочку. А бывает так, что выпадает неудачное количество шагов. И ты, почти приблизившись к победе, стремительно скатываешься вниз.

Наше акушерство видится мне падающим самолётом.

Всё увеличивается и увеличивается и без того огромная доля индуцированных родов. И причиной тому – не только медики.

Осознанных беременных всё меньше. А в актуальной повестке – вопросы далеко не из области естественного рождения… Я бы сказала – из кардинально иной, диаметрально противоположной области.

Кто сейчас хочет осознанно рожать? В какой мир?

Очень хочу ошибаться. Но я не умею плести розовые кружева.

Ни про роды, ни про нашу реальность.

Про нежное эхо друг друга и гнилые вишни

Первые роды этой пары поразили меня взаимной нежностью партнёров.

И невероятным ощущением, словно они – не два отдельных человека, а руки единого организма. Как руки пианиста – каждая играет свою партию, а вместе это рождает музыку. Каждое слово мужчины, каждое движение выглядело уместным, тактичным и в то же время совершенно необходимым. Как искусный аккомпанемент, придающий мелодии родов фон, подсветку и силу.

Благо и доктор почти не заходил, только спрашивал меня в ватсап: как идут дела, хорошее ли у плода сердце. Открытие шло динамично – лечить нечего. Я отправляла доктору фото КТГ, он отвечал: «Буду нужен – зовите». Позвали к моменту выхода ребёнка.

Все остались счастливы, а я ещё и чисто эстетически довольна – уж очень красивыми вышли те роды, запомнившиеся именно единством и проникновенностью рожеников друг другом.

Встретились мы через четыре года, обговорить организацию вторых.

– Жаль, в этот раз без Сашки, – с грустью заметила она, – так мне с ним рожать хорошо…

– Почему?

– Да сына не с кем оставить.

Оба они не отсюда. Перед первыми родами приехали в Москву, здесь родили, а потом ему предложили работу где-то заграницей. Они прожили там несколько лет, затем перебрались в Питер, а незадолго до вторых родов опять оказались в Москве. Ни близких друзей, ни родственников у них тут нет. Единственный вариант – поручить ребёнка папе.

Что ж, нынешняя жизнь порой оставляет женщин наедине с родами по куда более невесёлым причинам. А эта ситуация вполне себе позитивная.

Когда всё началось, мне стало жалко бросать её одну с сумками и таксистом. Дело к ночи, дороги свободны, еду за ней сама.

Застаю забавную картину.

Муж безуспешно пытается уложить ребёнка, а жена – явно в родах – печёт блины! Причём схватки уже такие, что вынуждают её вставать на четвереньки. Поэтому выглядит всё следующим образом: она наливает блин на сковородку, ждёт, переворачивает. Опускается на пол, переживает схватку, встаёт. Скидывает блин на тарелку, наливает следующий. Выжидает, переворачивает, схватка – и так по кругу.

– Ты бы заканчивала кулинарить – вдруг пузырь порвётся, не доедем.

– Так я же в роддоме зависну. А мои парни будут есть блины и понимать – мама рядом…

Она бродила по тёмному и тихому родовому боксу, на схватку на что-то опираясь. Я, вспоминая её первые роды, немного жалела, что Саши нет рядом. Но совсем чуть-чуть – незадолго до этого сопровождала роды женщины, потерявшей мужа в самом начале беременности. Ей помогала старшая сестра – давала советы, сочувствовала, вроде роженица не была одинока, но ком в горле у меня стоял все роды.

Контракт в этот раз заключили на дежурную бригаду. Молодой дежурный доктор спросила:

– Вы не против, если я тихонько посижу в палате? Слышала о проекте «Мягкие роды», но ни разу ещё не попадала на такие.

– Конечно. Только не включайте яркий свет в момент рождения, мы обходимся без него.

Женщина рожала очень спокойно: не стонала, не дышала громко, только бродила по боксу, замирая на схватку. Лишь стук сердечного датчика, который я периодически прикладывала, нарушал безмолвие.

И то ли доктор заскучала, то ли вспомнила должностные обязанности по сбору анамнеза… В тишине вдруг прозвучал негромкий, но чёткий вопрос:

– Вам сколько лет?

Быстрее отвечаю за роженицу, чтобы она не успела вынырнуть из своего транса:

– Тридцать три.

– А мужу?

(Мать твою! Неужели именно сейчас об этом необходимо?!)

– Столько же, – бросаю наугад.

– Муж здоров?

Честно – хотелось зашипеть как змея. От возмущения я не успела ответить быстро, и доктор переспросила громче, уже напрямую обращаясь к женщине:

– Ваш муж здоров? Не пьёт, не курит?

– Мой?.. Муж?..

Голос роженицы звучал как из глубокого сна.

– Вам вот так в темноте комфортно проживать схватки? Беременность протекала без осложнений? Вирусными заболеваниями не болели?..

Я лихорадочно прокручивала в голове приемлемые и тактичные способы изъять привычно ухватившегося за штурвал доктора из деликатнейшего пространства, куда он с удручающим невежеством и полнейшим непониманием сути происходящего вломился. Не скажешь же: «Вы нам мешаете, обещали ведь молчать» или «Идите пока поспите лучше». И останется у молодого врача первое впечатление от «мягких» родов в виде хамоватой акушерки…

Пока я думала, она успела задать ещё несколько вопросов. И тут её, на наше счастье, вызвали.

Но роддомовская акушерка сделала это резко, чётко и громко:

– Вас в операционную!

Эдакая вишенка на торте. Гнилая.

Мы снова остались вдвоём. Поболтали о роддомовских манерах, о неумении врачей просто не лезть – тем более если обещали, о системе, которая никогда не сможет подойти индивидуально. Ничего особенного не стряслось, посмеялись даже.

Но мы говорили… Что с акушерской точки зрения грустно – значит, схватки ослабли. И природный процесс, который требует нахождения в своего рода лисьей норе, где работают инстинкты и древние структуры мозга, уже нарушен.

Я ещё раз её посмотрела: так и есть, схватка совсем не сильная. И хотя открытие почти полное, со слабостью родовой деятельности далеко не уедешь.

Я предложила помолчать, объяснив почему: лису выгнали из норы, нужно туда вернуться, затихнуть и дождаться возобновления процесса – в покое он должен восстановиться.

Больше всего беспокоило, что молодой врач решит вернуться к изучению проекта «Мягкие роды» – с вопросами о прибавке веса или анализах мочи. Но повезло, больше не объявлялась.

Я набрала роженице ванну («бассейн-тест» по Одену).

Расслабившись в тёплой воде, она стала тихо повторять (не знаю, интуиция в ней сработала или понимала, зачем это