не догадается, что так тоже было можно, и, войска, ведомые Шмаковым, пользуясь замешательством врага, врывались в тыл, громя супостата направо и налево.

А преподаватель топографии? Как он бушевал и брызгал слюной! Кричал, что только бездарь, ни бельмеса не смыслящий в военном деле, не умеющий читать карту, может разместить батальон в глубоком болоте, к которому ведёт одна единственная дорога! Шмаков, уверенный в том, что зелёное пятно на карте означает лес и ничего более, пытался доказать полковнику, возомнившему себя Пржевальским, что в этом хитрый план боя и заключается. Но, куда там, продолжая обзывать его неучем и лентяем, топограф тоже влепил «неуд».

С грехом пополам (не без помощи высокопоставленного дальнего родича из Москвы) закончив курс Тамбовского пехотного, Шмаков получил назначение в эти забытые леса.

Служба на новом месте тоже не складывалась. Начальство, от комбата и командира полка, до комиссара, постоянно к нему придирались. Подумаешь, было дело, когда оставаясь за комроты, Шмаков вывел на учения подразделение, не получив сухой паёк и не сняв бойцов с котлового довольствия. Ох и орали на него все подряд, обвиняя в том, что он чуть не уморил голодом сотню человек, а обед приготовленный на роту, пришлось скормить свиньям. Особенно старался интендант полка, обвинив во вредительстве и растрате народных денег. В своём узконаправленном следовании всяким уставам, приказам и наставлениям, все эти начальнички не поняли главного — какой глубокий замысел преследовал Шмаков! Ведь на войне никому не будет дела до всяких документов, и при выполнении боевой задачи, вполне может быть так, что войска, под командованием Михаила, уйдут в глубокий отрыв от подразделений, руководимых любителями всяческих уставов, а усатый начпродснаба не сможет вовремя доставить пищу. Вот тогда-то героические шмаковцы, бойцы — приученные голодать по десять и более дней, всем покажут, как воевать надо.

Доводов лейтенанта комполка не понял (не иначе отличные оценки в академии получал по знакомству), и влепил Шмакову пять суток ареста, с удержанием денежного довольствия на срок содержания на гауптвахте.

И такие случаи происходили с Михаилом регулярно. Даже непонятно, как Шмакову присвоили очередное звание? Не иначе кто-то на небесах решил посмотреть, что же дальше будет.

Вот и сегодняшний день не задался. Причем неудачи начали сыпаться сразу после обеда. Оказалось, что капитан Логинов, который и должен был заступить дежурным, неожиданно отпросившись у комполка уехал в больницу, жена у него, видите ли, рожает. Пришлось Шмакову не отдохнув, не выспавшись перед заступлением в наряд, нарушив верную шмаковскую примету — не соглашаться ни с кем меняться дежурством, отдуваться за другого. Конечно же наряд пошел кувырком, забирая остаток сил у так и не отдохнувшего Михаила.

Вымотавшись за день от суеты, Шмаков пришёл в штаб и усевшись за стол в комнате дежурного по полку, задумался о тех реформах, которые, по его мнению, могли поднять Красную Армию на недосягаемую высоту… Воспарив в мыслях, он не заметил, как заснул, опустив голову на грудь и пуская из уголка рта тонкую струйку слюны.

В три часа ночи, от рёва, прибывшего на проверку караулов комиссара полка Выскребенцева, проснулся не только Шмаков, но и похоже все звери в десятикилометровой округе.

— Тащстаршлейтенант! Что Вы себе позволяете? Какое Вы имеете право спать на посту??? Мало того, у Вас перед носом спит, выдавая храпака, и часовой, охраняющий Революционное Знамя полка!!! Вы что, хотите под трибунал загреметь и всё командование с собой под статью подвести?!!!

Ничего не понимающий спросонья Шмаков, хлопал глазами и мычал в своё оправдание что-то невнятное.

— Как ханку жрать, по разбитным бабёнкам бегать, да в картишки половину жалованья просаживать, так тут у нас Шмаков в передовиках, а то, что у нас чуть было Знамя не спёрли… — продолжал бушевать Выскребенцев, — Ваше персональное дело завтра же будет разобрано на комсомольском собрании полка! Подотрите слюни, Шмаков и наведите, наконец, должный, уставной порядок!!! И прочитайте наконец-то Устав. На то, что сможете что-то выучить, даже не надеюсь.

С этими словами комиссар повернулся на каблуках и вышел из штаба.

«Вот это я попал! Комиссар — зверь, с живого меня не слезет. Надо как-то выкручиваться. Ладно, утро вечера мудренее». — подумал Шмаков.

Пройдясь по коридорам, осмотрев взбодрившегося часового, Михаил вновь прошёл в комнатку дежурного, сел за стол, открыл, безразлично полистал и вновь закрыл Строевой Устав. Комиссар же не сказал ему, какой именно устав нужно изучить, посмотрел на телефон и вновь погрузился в мечтания.

«А как бы здорово было, позвони сейчас сюда товарищ Нарком обороны Маршал Климент Ефремович Ворошилов! Ошибся, например, или телефонистка случайно с нашей частью соединила, и спросил, какие соображения есть по улучшению уровня боевой подготовки? И тут я бы ему каааак выдал. А он такой:

— Замечательный Вы стратег, товарищ Шмаков! Вот Вы то и нужны Генеральному штабу, а не те выскочки, которые работают сейчас. Пойдёте ко мне советником? Для начала — полковником? Квартиру Вам дадим в Кремле, автомобиль блестящий, чёрный, иностранный, с шо́фером.

— Пойду, тащ Маршал, отчего бы не пойти. Заодно и Генштаб почистим, отправим служить за Урал, а то ишь!…».

Дальше пофантазировать Шмаков не успел, глаза вновь начали слипаться, голова — клониться к столу. Всё же ночь, проведенная накануне с разбитной разведёнкой Авдотьей и полулитр «выкушанного» самогона, давали о себе знать.

Неожиданно, словно материализовавшись изо сна, противно затрезвонил телефон.

— ДежурныйпополкустаршийлейтенантШмаковслушаю! — скороговоркой выпалил Михаил.

— Москва на связи. У аппарата Нарком обороны товарищ Ворошилов. Соединяю! — из трубки раздался ровный голос телефонистки.

Михаил вскочил и проорал в трубку:

— Дежурный по части…

— Что так кричишь? Оглушишь. — раздался из аппарата спокойный, властный голос, явно принадлежащий очень большому начальнику. — Пригласите к аппарату командира или комиссара вашей части.

— Дык ночь на дворе, спят ещё все. — растеряно пробормотал Шмаков.

— Точно, у вас же ночь. Так отправь за ним посыльного, дело срочное и важное.

— Посыльный!!! — заорал Михаил, не убирая ото рта телефонную трубку.

— Ох уе… — отозвался московский абонент.

— Что Вы сказали, товарищ Маршал?

— Нет, ничего. Я через полчаса перезвоню. — ответил Нарком, и абонент отключился.

Михаил положил трубку, только сейчас обнаружив, что он весь мокрый от выступившего пота.

— Посыльный! — вновь прокричал в гулкую темноту штаба Михаил. — Где ты там дрыхнешь?

Десятиминутные поиски посыльного увенчались успехом. Боец действительно спал в неприметной комнатке для уборочного инвентаря.

— Посыльный! Бегом к командиру части, от него — к комиссару. Скажешь, звонил Нарком обороны товарищ маршал Ворошилов! Минут через пятнадцать будет звонить повторно.

— Тащ старлейт, а товарищ Калинин ещё не звонил? — равнодушно, с ленцой,