Даже самые въедливые и подозрительные, облазив все уголки подвала, не обнаружили ничего предосудительного. Газовщики с пожарными тоже ничего не нашли, пожали Сергею Михайловичу руку и отчалили дальше играть в домино и гадать кроссворды.

Лишь один задал вопрос:

– А что это вы с детьми в такое позднее время занимаетесь?

– Да сами же знаете – тут на тренажерах весь день занято. Либо надо платить за аренду, либо свободные окна в расписании искать. Не могу же с детей деньги брать? А у самого нет таких возможностей. Родители в курсе. Сами их отпускают. Так что все у нас хорошо.

Бабушки расчувствовались – ай, какой хороший! Учитель в школе! С детками бесплатно занимается. Свое время тратит!

Когда подъехали милиционеры и толпа начала расходиться, мы сочли, что теперь самое время бежать. Не погонится же за нами физрук и не будет убивать на глазах у людей в погонах?

Мы, не сговариваясь, практически одновременно выпрыгнули из подвала и как зайцы бросились врассыпную. Уже забежав за угол, я обернулась и увидела, как менты пожимают руку физруку, получают от него какую-то благодарность в денежном эквиваленте и, довольные, садятся в патрульную машину.

Но чемпионом по бегу на скорость все же оказалась не я. Когда я набирала код на своем подъезде, из кустов вылез трясущийся Вадим.

– Пст… Ленка! Только тихо! Давай быстрее в подъезд! Заходим! Он за тобой не увязался?

Мы быстро взлетели на второй этаж.

– В общем, слушай. Я решил. Домой нельзя, Михалыч знает, где живу. Небось уже у дома караулит. И про гараж тоже знает… – пригорюнился Олин брат. – У тебя ночь перекантуюсь, а утром пойду в военкомат. Пусть отправляют подальше. На Дальний Восток. Там точно не достанет. Ждать меня будешь?

Я глотала воздух от шока. А Вадик как ни в чем не бывало продолжал:

– Сейчас твоя помощь нужна. Беги ко мне домой, проси мать и Ольгу, чтоб утром к военкомату мне вещи и документы принесли. Сейчас продиктую список, запомнишь?

– Слушай, дорогой! А ты не прихренел ли часом? Ты посылаешь меня к себе домой, туда, где, по твоим подозрениям, рыскает физрук с целью найти и убрать свидетелей. А ты не догадываешься, что я тоже была в том спортзале, и тоже в опасности, а? И тоже боюсь? Как у тебя хватает наглости еще такое мне предлагать? Прости, мне надоел твой инфантилизм! Делай что хочешь, я иду спать! Утром все расскажу отцу, и пусть он решает, что делать.

Олин брат взвился до небес.

– Никому ничего не говори! Ничего не докажем, а тут уже верная смерть! У Сергей Михайловича знаешь какие связи? Меня тогда и на Дальнем Востоке найдут. Пойми, Беляйкин будет молчать, я его знаю. И я буду молчать, жить-то охота. Ты себя одна дурой выставишь и подставишь уже по полной… Никто в ментовке не поверит. Зато сразу вычислят, что за девчонка там была. Пойми! Ты вообще сейчас в безопасности. Новенькая, в школе он и не видел тебя толком. Тем более с такими губами. Сейчас спадут – и все. И совсем другое лицо. Физрук тебя не в жисть не опознает!

В словах Вадима был некий резон.

– Ладно. Промолчу. Все, давай. Я спать. Пока все не уляжется, недельку посижу дома. К тому же и ОРВИ у меня. А тебе счастливо отслужить!

Вадик взвыл.

– Ленка! Ну что ж ты, зараза такая, ну помоги!

– Ладно, – сжалилась я, – давай вот как сделаем. Ты во сколько хочешь в военкомат идти?

– Да прям к открытию.

– А мать твоя в саду рано начинает работу? Знаешь, какой телефон в садике? Позвоню ей утром, попрошу, чтоб отпросилась с работы и искала тебя в военкомате. Договорились? Ну еще могу вынести тебе на лестничную клетку плед, подушку, а коврик возьмешь под любой дверью. Прости, к себе не зову. Родители точно не так поймут. Пойдет? Матери твоей скажем, что мы вообще не были в спортзале. Ты заходил, но у меня температура. Без меня не было смысла идти – кто ж убираться будет? По пути обратно встретил военкома с повесткой. Ну и как честный человек после его исполненной патриотизма лекции проникся. Решил не откладывать свой долг Родине в долгий ящик и начать отдавать его прямо со следующего дня. Ночь провел в гараже. Утром забежал ко мне. Попросил позвонить, сам боялся маме в лицо говорить. Договорились?

– Ты человек, Ленка. Ты человек! – просиял Вадим. – Будешь мне писать в армию? А фотку свою с собой дашь?

– Эй, животное! Не перегибай палку. Все. Жди плед, подушку. И только из уважения к твоей сестре!

Ночь прошла тяжело. Снился туннель с белым светом в глубине, гоняющийся за мной по туннелю голый физрук с пистолетом. И бутылки из-под кефира, которыми в него кидалась, пытаясь попасть по маленькой коротко стриженной голове.

В семь утра, открыв дверь квартиры, я увидела на пороге сложенный плед, подушку и букет цветов с соседской клумбы.

Мать Вадика по телефону ничего не поняла. Но я особо и не объясняла. Просто сказала, что сын ждет ее в военкомате. А сама напилась чаю с малиной, таблеток и легла досыпать до прихода участкового педиатра.

Ольга пришла навестить меня после уроков.

Рассказала последние новости, которые шокировали ее до потери пульса.

Брат пошел в армию! Мать в истерике. Всю первую половину дня ходила под воротами военкомата, а потом побежала к экстрасенсу с просьбами повлиять на мозги сына с помощью тонких материй. Отец тоже рвет и мечет. Поехал к армейским друзьям, искать выходы на военкома.

В школе тоже сегодня полный кавардак. Физрук прямо с утра уволился! Послал директора на фиг с отработкой, чем поставил его в неловкое положение в конце года.

Так и прошла неделя моего ОРВИ. Таблетки, чай с малиной, мазь для лечения синяка вокруг губ. Когда я вернулась на учебу, то сильно порадовалась известию, что урод Беляйкин отчалил из школы вслед за физруком. Несколько дней не ходил на занятия, а потом пришла его мама, забрала документы и сказала, что сын решил не шарабаниться без дела, а пойти получать профессию в ПТУ. Взялся за ум мальчонка. Этому событию была рада и мать, и весь педсостав. Все пожимали друг другу руки и желали Саше всего самого наилучшего в жизни.

Все утихло, все успокоилось. У Оли начинались съемки, и она совсем пропала. Я