Мэйтата записал в журнале, что я прошёл курс лечебной физкультуры.

Утром я ушёл, но обещал вернуться. Привезли меня тем же вечером, опять после концерта.

«Зря ты эту херню местную берёшь, — сказал ночью за пивком Мэйтата. — Этак сдохнешь скоро. Дух всё жирнее. Я его п**жу пока. Но скоро он меня от**здит».

«Да что за дух? Как его вообще чего?» — спросил я невнятно.

В этот раз колдовство Мэйтаты сработало чуть хуже («А х*ли ты хотел, ё**ный? Я тебе господь, что ли, сука?» — сказал он мне), и в голове стоял кумар.

«Дух как дух, — сообщил Мэйтата так, будто я в день по десять духов вижу, и этот в среднем ровно такой же. — Выглядит, как ты. Он всё у тебя забирает. Душу твою высосет. Жизнь заберёт. И будет жить вместо тебя, а ты будешь у него штатным пидарасом для опытов. Читал „Портрет Дориана Грея“? Вот примерно такая же х**та, только вообще не похоже».

После этого разговора я и начал читать мудрую литературу.

Но на тот момент мне было не очень интересно про духов, и даже пиво было так-сяк. Мне хотелось трахать медсестёр, и я втайне ждал отмашки от Мэйтаты.

«Что, понравились местные? — усмехнулся он и залпом допил бутылку. — Ну пошли, проведём пару тестов».

Пошли. И провели. Все тесты были сугубо положительными. Так что утром я опять выписался.

Послушал Мэйтату и не стал больше упарываться всякой неведомой хренью. Предпочёл бухнуть. Ну, бухнул я прям на отличненько, так что вскоре мы с Мэйтатой снова увиделись.

«Сколько он? — слышал я сквозь сиреневый туман его голос. — Неделю? Неделя — херня. Я если бухаю — так на месяц минимум. А? Концерт? А-а-а, музыканты, б**дь. Знаю-знаю, „Арлекина-Арлекина“, Муслим Магомаев, ёптыть. Ладно, валите из палаты, починю вашего Элвиса е**чего».

Той ночью Мэйтата не дал мне пива и сам не пил. Был бледен и вял. Я с любопытством смотрел на бледного негра. Взрыв мозга.

«Ваня, — тихо сказал Мэйтата, глядя в небо, — п**дец. Духа твоего мне не победить. Мне кажется, он и меня однажды убьёт. Не дух это, а сам дьявол».

«Вот ты, Мэйтата, огорчаешь! — воскликнул я. — Тоже сейчас погонишь про то, что надо завязать и остепениться? Да я ж рок-звезда, я...»

«Знаю, какая ты рок-п**да, — оборвал меня Мэйтата. — Ты чё во мне — мамку, что ли, увидел? Завязать... Да ты можешь себе хоть х*й морским узлом завязать, если хочешь — толку не будет. Дух тот бухлом и ширевом твоим не кормится. Он иную сеть сплёл. И п**дец тебе, бабочка, в этой сети. И мне п**дец. И весь мир по п**де пойдёт...».

«Ты какой-то грустный, Мэйтата, — сказал я. — Пойдём, трахнем кого-нибудь?»

И мы пошли.

Крайний раз Мэйтату я увидел ещё через пару дней. Тут надо заметить, что мы, конечно, не сидели на одном месте. Тур проходил по разным городам, но в том, где жил Мэйтата, мы бывали постоянно из-за долбанутого гастрольного менеджера, который вечно пытался перебухать и переторчать меня. В результате постоянно получалась всякая херня. Едем в одно место в автобусе, тут этому хмырю звонят на мобилу, он туда минуту матерится, потом даёт водиле команду разворачиваться. Мол, выступаем мы не там, не тогда, да и вообще не мы.

В общем, городок Мэйтаты стал для нас этакой регулярной перевалочной базой. Из-за кучи таких вот перегазовок мы теряли уйму времени, и я что есть силы п**дил гастрольного менеджера, чтобы он организовывал нам выступления тут, на месте. А хрен ли сидеть на жопе ровно, когда можно нести папуасам культуру и просвещение!

В результате сложилась идиотская ситуация. Подкупами, уговорами, угрозами набить е**ло мы фактически монополизировали самый крутой местный клуб. Местные команды жёстко обламывались и оказывались не у дел. И вот после одного из таких концертов произошло неизбежное.

Мы вышли с пацанами покурить через заднюю дверь и увидели пару десятков агрессивно настроенных местных жителей с цепями, битами, разводными ключами, обрезками труб, арматурой и прочими атрибутами переговоров на самом высоком уровне.

Пацаны свалили бы, но кто-то из администрации был в теме, и дверь закрыли изнутри.

Началась драка. Наши все пересрались, так что толк был только от меня. Ну, а учитывая сильно превосходящие силы противника, мне же и наваляли сильнее всех.

Мэйтата, когда меня привезли, раскурил для меня прямо в палате здоровенный косяк.

«На, — сказал он, ткнув этой эпохальной гаваной мне в зубы. — Кури, а я тебе ноги починю».

Ноги мне сломали. Пацаны всё-таки были музыкантами, по-своему гуманно поступили. Мол: «Вань, мы против твоей музыки ничё не имеем, играй что хочешь и как умеешь, руки мы тебе ломать не станем. Но вот то, что ты, беложопый кусок говна, приехал хер победи откуда и отработал клуб — это нехорошо, Ваня, плохо это. И мы тебе за это ноги сломаем. Ты, Ваня, не обижайся, так надо».

Я и не обиделся. Подумаешь — ноги. Да и вообще, сложно было обижаться, затягиваясь таким конским косяком. Я даже боль чувствовать перестал. А от танцев Мэйтаты вообще ушёл в нирвану, где чей-то наглухо убитый голос снова и снова повторял мне на ухо: «If you wouldn’t mind I would like to blew».

«Уезжай отсюда, — сказал Мэйтата, когда я оклемался. — Давай, братуха. Не могу я больше, слишком уж жирный пидор этот твой дух, я так сам скоро кончусь».

Я его послушался. Потому что выглядел Мэйтата и вправду хреново. На все восемьдесят, при своих-то сорока пяти. На костылях и в гипсе я покинул гостеприимную Кению и вернулся в Россию писать альбом. Альбомы писать я предпочитал в России, не вы**ывался, ибо топил за гаражный звук, которому охеренное качество, как известно, только во вред.

Больше мы с Мэйтатой не виделись. До сего дня.

***

— Братуха, пойдёшь со мной в рейд? — спросил я, допив кружку.

Язык у меня уже заплетался, что автоматом означало, что рок-музыкант Мёрдок к рейду готов.

— С тобой, братуха — хоть в домну, — сказал Мэйтата и хлопнул меня по плечу.