Шрифт:
Закладка:
– А что, мисс Кеплер сегодня не приходила?
Она уставилась на меня своими нежными голубыми глазами. Как хорошо быть Дейзи! Сразу видно, что ни одна мрачная мысль никогда не посещала ее хорошенькую головку. Наверное, когда ты работаешь в таком месте и каждый день наблюдаешь за богатыми лондонскими сумасшедшими, это очень способствует укреплению душевного здоровья. Она не ответила на мой вопрос, а лишь повторила, что доктор Бретуэйт готов принять меня прямо сейчас.
– Она заболела? – продолжала расспрашивать я.
Лицо Дейзи сделалось на удивление строгим.
– Вы сами знаете, мисс Смитт, что я не могу обсуждать с вами других посетителей. – Она наклонилась вперед, перегнувшись через стол, и добавила театральным шепотом: – Вам даже не следует знать ее имя.
Ее заговорщический тон как бы намекал на некое соучастие между нами.
– Я понимаю, – ответила я, но все равно продолжала стоять у стола. У меня было предчувствие, что произошло что-то страшное; что мисс Кеплер одолело желание причинить себе вред. – Я знаю, это прозвучит глупо, – сказала я, – но мне не хотелось бы, чтобы с ней что-то случилось.
Дейзи еще больше понизила голос:
– У вас нет причин беспокоиться.
Однако она не сказала, что ничего не случилось.
В этот момент появился доктор Бретуэйт, но не выглянул в приемную из своего кабинета, а вошел с лестничной клетки. Ощущение было такое, будто я встретила его двойника. Он выглядел еще более взъерошенным, чем обычно. Он был босиком, рубашка была не заправлена в брюки. Дейзи отодвинулась от меня и принялась что-то печатать. Ее щеки залились румянцем. Бретуэйт перевел взгляд с нее на меня.
– Если вы предпочитаете тратить свои пять гиней на консультацию с Дейзи, мисс Смитт, я вовсе не против. Я пойду в паб и оставлю вас наедине. Или же… – Он прошел через приемную и распахнул дверь в свою берлогу. Он стоял так, что мне пришлось пройти почти вплотную к нему, и он заметил, что у меня новые духи. Это правда. В обеденный перерыв я надушилась из пробника в бутике парфюмерии на Тоттенхэм-Корт-роуд. Слова Бретуэйта лишь укрепили мое ощущение, что в нем есть что-то почти сверхъестественное. Он не просто заметил, что я надушилась, но и отличил нынешний аромат от того, который я носила раньше. От этой мысли у меня по спине побежали мурашки. Он вошел в кабинет следом за мной, причем держался так близко, что я затылком ощущала его дыхание. Он закрыл дверь, и в этом жесте была какая-то нарочитая необратимость. У меня появилось неприятное ощущение, что он знает обо мне всю подноготную; он знает, что я не та, за кого себя выдаю.
Я невольно ускорила шаг, уселась на безопасный, как мне казалось, диванчик и поставила сумку на колени. Бретуэйт на миг задержался у двери, потом неспешно прошел через комнату, не сводя с меня глаз. Если он собирался меня напугать, то у него получилось. Я представила, как его руки смыкаются на моей шее и выжимают из меня воздух и жизнь. Я не стала бы сопротивляться. Но он вовсе не собирался меня душить. Он подтащил стул и уселся напротив меня. Так близко, что наши колени почти соприкасались. Он наклонился вперед, опираясь локтями о бедра. Его ноздри раздувались. Я поняла, что он вдыхает мой запах. В этом было что-то бесстыдное и оскорбительное. Я достала из сумочки сигареты и закурила, чтобы дым создал между нами некое подобие барьера. Мне в голову закралась тревожная мысль.
– Надеюсь, вам не пришло в голову, что я надушилась для вас, – сказала я.
Бретуэйт чуть отстранился.
– И в мыслях не было, – сказал он. – По крайней мере, пока вы не стали это отрицать. Однако факт остается фактом: у вас новые духи. Наверняка этому есть причина.
Ребекка приняла бразды правления.
– Как я понимаю, сейчас вы скажете, что у меня есть бессознательное желание заняться с вами любовью.
– А такое желание есть?
– Если оно бессознательное, то откуда мне знать? Но могу вас уверить, что на сознательном уровне эта мысль мне претит.
Мне подумалось, что Ребекка перешла грань допустимого, но ее замечание, кажется, лишь позабавило Бретуэйта.
– Претит или нет, но она приходила вам в голову, – сказал он.
Я объяснила не без злорадства, что мои новые духи – это лишь пробник из бутика парфюмерии. Я не стала упоминать, что украла флакончик, тайком уронив его в сумку, не потому что мне так уж сильно понравился аромат, а просто из детского желания поспорить с маминым предостережением насчет «еще одного «Вулворта». Тем не менее я почему-то была уверена, что Бретуэйт знал о флаконе, спрятанном у меня в сумочке. От него ничего не укроется. Он знал, что я не Ребекка Смитт; что я сестра Вероники и что я устроила этот спектакль не просто так. Я ждала обвинений. Если бы они были предъявлены, я не стала бы ничего отрицать. Мне почти хотелось, чтобы мой обман раскрылся.
– Как бы там ни было, – сказал Бретуэйт, – вам идет этот запах. Более приземленный. Более сексуальный.
Последнее слово он растянул так, словно в нем было на два слога больше. Откинувшись на спинку стула, он смотрел на меня. Мои щеки горели. Я мысленно отругала себя. Ребекка совсем не из тех, кого можно так просто смутить. Я спряталась за сигаретой.
– Что-то вы сильно напряжены, – сказал Бретуэйт чуть погодя.
Лучший способ заставить человека напрячься – сказать ему, будто он напряжен.
Я сказала:
– Конечно, я напряжена. Вы меня напрягаете.
Он сделал невинное лицо.
– И как же я вас напрягаю?
– А то вы не знаете.
Он покачал головой.
– Честное слово, не знаю.
– Вы слишком близко сидите.
Он медленно кивнул.
– Стало быть, вам неприятно, когда кто-то сидит слишком близко. Но если вам неприятно, Ребекка, вы вольны пересесть.
Он откинулся на спинку стула. Потер ладонью небритую щеку. Его яркие пухлые губы напоминали свежие потроха в витрине мясной лавки. Я осталась на месте. С чего бы мне пересаживаться? Я села здесь первой. Это он вторгся на мою территорию. Выждав пару секунд, Бретуэйт вновь наклонился вперед и сложил пальцы домиком.
– Вот что я думаю, Ребекка, – сказал он. – Вас напрягаю не я. Вы были напряжены с той минуты, когда я застал вас за беседой с Дейзи. Когда я вошел, у вас обеих был
