Я должна перегнать любую машину от ресторана «Пастораль» в соседний переулок и запустить стрим прямо в чат игры. Прогу-декодер для снятия машины с сигнализации нужно качнуть с облака, куда мне будет открыт временный доступ.

Я поначалу даже не поняла, что от меня требуется.

— Ты кому-то явно дорогу перешла, Машка, — Каменский мрачнеет все больше и больше. Он чувствует себя виноватым и считает, что это он меня втянул в Игру. — За все время в Игре не было ни одного задания, связанного с уголовщиной.

— Взлом и угон, — подтверждает Севка. — Может, все-таки пойдем в полицию?

— Ты правда веришь, что у учредителей там нет крыши? — смотрит исподлобья Макс. — Нельзя в полицию, Севас. Я вместо Машки машину перегоню.

— Ну, теоретически, — Севка привычным жестом тянется к переносице, чтобы поправить очки, хотя сейчас он без них, — это угоном не считается. Если просто машину переставить. Это больше тянет на хулиганство. А взлом… Можно топить на то, что машина была открыта. Ноута ведь при тебе не будет. Надо пробовать.

— А стрим? — поднимаю я голову. — Стримить ты как вместо меня будешь?

— Могу надеть толстовку с капюшоном.

Макс становится рядом, и Голик скептически хмыкает. Я ниже не полголовы, про ширину плеч Каменского вообще молчу. Надо быть безглазым, чтобы принять его за меня даже в полной темноте.

Каменский закусывает губу, Севка морщит лоб. А я понимаю, что попала, но я сама влезла в Игру, меня никто не заставлял туда идти. И я не стану подставлять маму.

— Я все сделаю сама, — поднимаюсь с низкой скамейки, — вы мне только покажите, как завести машину.

— Маша, ты никуда не пойдешь, — поднимается вслед за мной Макс. — Я не пущу.

— А долги ты за меня будешь выплачивать? — спрашиваю, и он опускает глаза. — Ты штрафы видел? У мамы нет таких денег.

Обвожу замолчавших парней испытывающим взглядом.

— У меня отец работал в полиции, он был честным полицейским. И его друзья тоже. Но там работают разные люди. Если мне не повезет, и я попаду к тем, кому платят учредители, мы с мамой до конца дней будем выплачивать учредителям долг. Так что я не могу отступить.

— Ты права, — Севка тоже встает, — но одну мы тебя не пустим. Я качну эту прогу и отключу сигнализацию. Поставим так камеру, чтобы я не попал в кадр. А Макс научит тебя водить. Я просто сам не умею, Маш…

Севка смотрит виновато, и я его порывисто обнимаю.

— Мы будем все записывать и документировать, — говорит Каменский и странно зыркает на Голика, — и когда соберем больше доказательств, я сам пойду к Волынским.

— Вместе пойдем, — кивает Севка, и у меня даже поднимается настроение.

— Выходите из гаража, я сейчас выведу машину, — Макс садится за руль. Мы с Севой поворачиваемся к выходу.

Внезапно тяжелая дверь распахивается, и на пороге показывается Никита. Он злой и взъерошенный, но мне все равно хочется броситься ему на шею. Пока я не вспоминаю, что он тоже в учредителях, и внутри звенит сотня тревожных колокольчиков. Зачем он приехал?

— Наконец я вас нашел, — бросает он хмуро, входит в гараж и обводит нас тяжелым взглядом. — Скажите честно, вы совсем охренели?

Глава 20

Никита

— Зачем пришел? — этот недобитый чемпион Каменский смотрит исподлобья, а я выхватываю взглядом Машу.

Фух, успел… Мышка выглядит растерянной и испуганной. Еще бы, после того задания, которое выкатили ей эти ублюдки, она еще и неплохо держится.

Я голосовал против, в уставе Игры четко написано, что задания не должны быть связаны с криминалом. И если раньше одного голоса «против» было достаточно, чтобы задание отменить, то вчера я узнал, что теперь решение принимается простым большинством голосов.

Самым тупым, что только можно предпринять в этой ситуации — пустить Машу одну за руль. Судя по виду Каменского с Голиком, они как раз это и собираются сделать.

— Вы совсем охренели? — сердито спрашиваю, окидывая грозным взглядом всех троих. — Вы всерьез решили позволить ей одной в этом участвовать?

— Мы не можем ее отговорить, — Голик кажется самым вменяемым. — Если получится у тебя, мы только рады будем.

— Ты ее попробуй удержи, — бубнит Каменский, отворачиваясь, а у меня руки чешутся вломить ему с ноги.

За то, что в бассейне тянулся своими лапищами к моей Мышке. Брался там, где я его сразу бы убил, если б он рискнул просто так дотронуться. Но он ее из воды тянул. Хотя и без него могли обойтись, Анвар бы вытащил, он на пару сек всего опоздал.

До сих пор она у меня перед глазами стоит в футболке, прилипшей к телу, с мокрыми распущенными волосами. Глазами огромными блестящими. Там все парни наши запали, слюной умылись, когда ее такой увидели.

Я сам умылся. До сих пор бомбит, Милку готов был в бассейне утопить. Но она все равно девушка, хоть и стерва. Еще и бывшая. Потому и не тронул, только цепочку с кулоном с шеи сорвал и в бассейн выбросил.

Это я ей их подарил после того, как мы встречаться начали. Я тогда на нее неслабо запал, потому что, не знал, что с девушкой может быть по-другому. Как с Мышкой. Когда просто смотрю на нее и улетаю. Когда мы в машине целуемся, и она мои руки от своих коленок отводит.

Не доверяет. Не понимает, что я на нее молиться готов, и не трону пока она сама не разрешит. У нас все с ней будет, обязательно, я подожду, сколько нужно…

— А ты? — тихо спрашивает Маша. — Ты же позволил. Потому что ты учредитель, Никита, я знаю…

Подхожу к ней и притягиваю к себе, не стесняясь. Голик мне не соперник, а Каменский если запал на Мышку, пусть утрется.

— Нет, — говорю, — я не голосовал за это задание, Маша, я против был, но они поменяли условия. А в учредители я из-за тебя пошел. Прогу в телефон ты залила?

Она вздергивает подбородок, а я обнимаю за шею и в волосы целую. Макса передергивает, Голик отводит глаза.