Шрифт:
Закладка:
Анька то? – уже неподдельно удивился Марат.
Ты молчи, мелкий. Слушай, что тебе старшие говорят, - Стром поднялся со скамейки. – Ты пойми, мелочь пузатая. Подумай над моими словами. Вот когда у тебя есть способности, и ты вкладываешь труд по способностям – этот труд должен быть оплачен. И оплата это – разная. Понимаешь, мелкий? Не деньгами даже. Добрым отношением. Любовью, в конце концов. Вот она, Аня. Нежная, милая, чистая и гордая. Это ее способности. И ей и награда должна быть… за это. Ничего в этом мире не должно быть просто так. Просто так - рабы работали. Потом крестьяне крепостные. Теперь тоже крепостные, но думают что свободные… И будут крепостными до тех пор пока не поймут – все в этом мире имеет свою цену. Всё, понимаешь. И даже любовь за любовь…
Ты, по-моему, нажрался в сиську, дружище, - мягко сказал Марат.
Я трезв как стеклышко, - проворчал боксер. – Пошли уж домой, мелкий. И вот еще что, - остановился Стром. – День рождения у нее, говоришь? Какого числа?
Семнадцатого, - отозвался юноша.
Ну, вот через пару недель, как раз семнадцатого, мы и устроим Анечке день рождения. Лучше поздно, чем никогда, правильно ведь? Скажи ей, прямо скажи. Что жду. Стол будет. Друзья, поздравления. Подарки. Все с меня. В лепешку разобьюсь, но кто-то должен чувствовать, чем меня обделили. Ладно, Маратка? Сделаешь?
Сделаю, - вздохнул Марат.
«Точно, влюбился наш Стром, - подумал он про себя в это же время. – С первого взгляда, как говорится. Ну и дела…»
Погода была замечательная. Не смотря на то, что кое-где еще в подворотнях лежал снег – в воздухе уже вовсю чувствовалось весеннее тепло. Ветерок, шелестя газетами и пакетами – налетал теплыми клубами, и настроение от этого поднималось. Хотелось снять куртку, почувствовать весну всей кожей.
И еще, вот что скажу, - остановился вдруг Стром. – Тебе в мае опять с этим Слоном встречаться. И теперь это не просто чемпион. Полгода его лучшие уличные бойцы тренировали. Теперь руку ему просто так не заломаешь. Поэтому тебе надо головой работать.
Да я понимаю…, - протянул Марат.
Не понимаешь. Реально головой работай, - терпеливо объяснил Стром. – Головой его бей. Войдешь в клинч – и бей, со всей силы. Шея и голова у тебя должны быть крепкие, ты же борец, всю жизнь на мостике стоял. Удар головой я тебе поставлю. И целыми днями тренируйся, чтобы ему и нос разбить, и лоб, и губы, и глаза. И все это головой надо будет сделать. Я на него похож?
Марат невольно отступил, и посмотрел на Строма внимательно. Слон, конечно, будет повыше, сантиметров на десять, но в принципе Стромов прав – они похожи, очень сильно.
Да, - сказал Марат. – Похож.
Вот и будешь на мне тренироваться, - объяснил боксер. – Именно тренироваться в клинч входить. Да не в обычный, а с захватом обеих рук, специальный такой прием, полицейский… Его и разорвать трудно. Но руки все равно тренируй, чтобы они у тебя как у обезьяны были. По две минуты на одной руке ты должен висеть точно. Хоть на левой, хоть на правой. И желательно – с утяжелением. Понял?
Понял, - отозвался юноша.
Ну, тогда, пошел, чего стоишь?
И Марат мгновенно вошел в нужный захват.
Молодец, - одобрительно сказал Стром. – Неплохо. Еще раз…
Глава 17
В школе Марат долго смотрел на Травину, которая сидела за соседней партой, сбоку от него. Смотрел абсолютно равнодушно, чтобы девушка не смущалась. Оценивал ее прическу, макияж, одежду, обувь. Картина получалась… не очень. Конечно, с первого взгляда все «более-менее». Всепобеждающая молодость легко устраняет мелкие недостатки. Но если приглядеться внимательно... старые кроссовки. Старый свитер. Тушь комочками. Тщательно расчесанные, но при этом непослушо-вихрастые волосы.
Марат смотрел, и понимал, что в принципе девушка очень и очень ничего… но вот эта бедность, во всем, в каждой мелочи.
Дома, после школы, Марат залез в нижний ящик письменного стола, вытащил коробку, в которую складывал свои доходы от работы в пиццерии. Сумма за полгода скопилась немалая. Конечно, квартиру не купить, да и на нормальную машину не хватит. Но пару крайне серьезно навороченных велосипедов приобрести, или достаточно крутой мотоцикл - вполне.
Марат отсчитал половину суммы. Он помнил правило, которое ему много раз говорил отец: вкладывай в себя. Но если он хочет помочь друзьям, своим настоящим друзьям, как он считал - разве это не вложение "в себя"? Да и, в конце концов, будем до конца честными…
Марат усилием воли заставил себя признаться, что хочет произвести впечатление на маму Травиной, на Марину Николаевну. Она, уже взрослая женщина, показалась Марату чуть ли не идеалом. Вот именно то, что говорил Стром: гордая... И чистая. Тащила и хозяйство, и дочь - одна, ни на кого не надеясь, никому не покоряясь. Юноша чувствовал, что очень сильно задел ее, сумел впечатлить и понравиться. А это якобы случайное прикосновение? Да там вовсе не прикосновение было! Ему положили руку на плечо, да не с намеком, а прямо с твердым смыслом: "Моё! Хочу!" А как она хороша, именно телом... Та же Алёна, не смотря на спорт и раннее взросление, все равно казалась мягким угловатым подростком. А у этой женщины все было на пике формы - ноги, грудь, живот, руки, шея... Именно такие, какие и должны быть... так, по крайней мере, казалось.
Тогда, от этого прикосновения, Марат почувствовал, как ток пронзает тело, и лава жаркими потоками расходится по венам. Как стены обшарпанной квартиры вдруг засеребрились едва видимыми нитями. Он нашел в себе силы проверить свое предположение, подал руку для рукопожатия, и погладил ее ладонь, всего лишь указательным пальцем - и сразу ощутил, что не ошибся. Кисть не отдернулась, а стала мягкой и податливой.
Когда Марат уходил, на ватных ногах, ему казалось, что он слышит тонкий и нежный звук свирели в стенах подъезда...
Он посмотрел на пачку денег у себя в руках. Добавил к пятнадцати бумажкам еще парочку.
Конечно, это вложение будет не просто в свою одноклассницу. Он постарается сделать так, чтобы Марина Николаевна тоже пользовалась тем, что они накупят. На имеющуюся на руках сумму можно закупить очень много всего. Во-первых - духи и туалетная вода, лосьоны, мыло, шампуни. Естественно косметика: тушь, помада,
