Егор громко сглотнул.

- За что?

- Кому много дано, с того много спрашивают. А тебе было дано много. Самое главное - я в тебя поверил. Как в Сашку Ветра. Очень грустно будет, если я ошибся. Очень грустно. Кит, проводи.

Глава 27

Нина привыкла к тому, что обо всех внезапных проверках, неподкупных комиссиях и неожиданных визитах начальства на рынке узнают заранее и всегда успевают приготовиться. Что-то припрятать, что-то подправить, кого-то вызвать на работу, а кого-то, наоборот, отправить домой. В общем, рыночная разведка всегда работала чётко. Поэтому её очень удивило появление среди покупателей двух дюжих молодцов в строгих костюмах, профессионально вертящих обритыми головами и переговаривающихся по скрытым микрофонам.

«Если это телохранители, то где же тело, которое они охраняют?» - удивилась Нина. Однако ей пришлось тут же вернуться к своим обычным проблемам, потому что перед прилавком накопилась очередь. Пока в очереди стоят три-четыре человека - это нормально, и даже полезно. Небольшое скопление народа приманивает остальных покупателей. Но именно небольшое. Потому что народ сейчас пошёл избалованный, дорожащий своим временем. И если к прилавку вытягивается хвост, то большинство покупателей пройдёт мимо.

Рассчитавшись с очередной привередливой старушкой, Нина увидела, что к прилавку пробивается какой-то мужик в оранжевом жилете. Она не сразу узнала в нём своего нового знакомого, с которым выпила по глотку шампанского на презентации. Кажется, его зовут Михаилом?

- Здрасьте, Нина. А я к вам. Прямо с работы.

Она кивнула ему и переспросила у дамы в шляпе:

- Селёдочки, говорите? Норвежской или каспийской?

- Ой, душечка, всё равно, только, пожирнее. Парочку, на полкило.

- Нина, я на секундочку забежал.

Нина порылась в пластиковом ведре, выбирая пару пожирнее. На самом деле все сёледки тут были абсолютно одинаковы и по жирности, и по мясистости, и даже по цвету глаз. Но она всегда немного задерживалась, перебирая рыбу, потому что это было приятно покупателям.

- Шестьсот грамм. Ничего?

- Ой, ну ладно, такие они аппетитные. Спасибо, душечка.

Она отсчитала сдачу и на секунду повернулась к Михаилу, который протиснулся к прилавку:

- Хотите рыбы?

- Хочу, но не рыбы, - засмеялся он.

У него была очень приятная улыбка, добрая, тёплая, доверчивая.

- Я вот… Пришёл, чтобы пригласить вас сегодня вечером покататься на моём трамвае.

Очередь, которая уже начинала роптать из-за вторжения какого-то работяги, мгновенно затихла. Нина тоже застыла от удивления:

- Что?

- Я с начальством уже договорился! В девять часов. На остановке возле вашего детского сада. Я буду ждать! Обязательно! Не опаздывайте! Двадцать один ноль-ноль. Нельзя держать линию! А то мне влетит!

Последние слова он произнёс, уже убегая.

- Слышь, мужик! - крикнул ему вдогонку парень из очереди: - А можно мне тоже прийти? С девушкой!

- Нет, нельзя! Трамвай работает только для Нины и её сына!

Его оранжевый жилет затерялся в толпе покупателей.

- Круто, - сказал парень. - Девушка, а я не сойду за вашего сына?

- Кто бы мог подумать, - вздохнула покупательница, критически оглядывая Нину. - В наше время - и такая романтика. Судака мне.

Судака так судака. Спасибо за покупку. Кило триста минтая. Спасибо, приходите ещё. Две трески безголовых. Спасибо за покупку. Филе хека. И снова минтай, и снова треска, и так до самого вечера. Всё как обычно. Вот только, сегодня до самого вечера Нина не переставала улыбаться. Смешной он, этот Михаил. Неужели он думает, что она придёт на остановку, чтобы покататься на его трамвае?

Нина и сама не ожидала, что её хорошее настроение так быстро пропадёт, как только она приблизится к детскому саду. Белый халат заведующей мелькнул за стеклянной дверью на входе и быстро удалился куда-то.

Заглянув в группу, Нина увидела, что её Петька сидит в стороне от детей, один. Он не сразу заметил её, увлёкшись рисованием. Но стоило ей скрипнуть дверью, как Петька вскочил и, захватив рисунок, подбежал к ней:

- Мам, смотри, это наш штаб в деревне, это Санька на велике, а Алёшка в шалаше сидит, вот его глаза блестят, видишь?

- Вижу, вижу, - Нина присела перед ним и увидела под глазом Петьки широкую ссадину. - А это откуда? Упал?

Петька насупился и ничего не ответил. Значит, не упал. Значит, случилось что-то такое, о чём ему не хочется рассказывать! А соврать для мамочкиного спокойствия - этому искусству малыш не обучен…

Нина за руку подвела его к воспитательнице.

- Добрый вечер, Ирина-Борисовна. Почему у Пети подбит глаз?

Молодая, но уже расплывшаяся поперёк себя дамочка в круглых очках хладнокровно ответила:

- Почему? Очевидно, потому, что его подбили.

- Почему это случилось?

- Потому что, наши дети не любят, когда им врут, - с достоинством ответила воспитательница. - Не так воспитаны, понимаете? А ваш Петя врал, что его мама - известная модель. В то время, как его мама - рыбная торговка.

Петька топнул ногой:

- Вы врёте! У нас журналы… Маму по телевизору… Она пока не работает, но она…

Нина взяла сына за плечо и приказала:

- Помолчи, пожалуйста. Некрасиво перебивать женщину.

- А что она врёт?

- Послушайте, Ирина Борисовна, - спокойно сказала Нина. - Если вам кажется, что мой сын говорит неправду, то это ваше дело. Но почему вы позволили детям избить его?

Воспитательница задохнулась в порыве благородного негодования:

- Избить?! - она развернулась к остальным детям, с интересом, следившим за их беседой. - Кирилл, Яша, Илюша! Дети! Сюда!

Трое мальчишек понуро выстроились перед воспитательницей, и Нина увидела, что у каждого на лице либо ссадина под глазом, либо шишка на лбу, либо губа расквашена. Каждая травма была аккуратно обработана йодом.

- Вот, пожалуйста! Полюбуйтесь! Это - дело рук вашего сына!

- Кто начал первый? - поинтересовалась Нина.

- Дело не в этом, - отмахнулась воспитательница.

- Почему же? Вы знаете, что такое самозащита? Если эти мальчики напали на Петю, он имел право защищаться, не так ли?

- Никто на него не нападал, - заявила воспитательница.

- Петя, кто начал драку? - спросила Нина, присев рядом с сыном и глядя ему в глаза.

Петька опустил голову и тихо произнёс:

- Филипп.

- Кто-кто?

- Ну, Филипп, у него мама такая, ну, упитанная, на «Тойоте».