Шрифт:
Закладка:
В дверь постучали.
– Какая ты красивая! – всплеснула руками мама, пока папа якобы пытался сдержаться, чтобы не чихнуть, а на самом деле прятал слезы. Мама поправила мне прическу, поменяв местами несколько невидимок с жемчужинами и цветами. На её любимый манер волосы были собраны наверх, открывая красивый изгиб шеи.
– Милая, ты уверена? – папа, наконец, справился с эмоциями, и взял мои ладошки в свои. – Ещё не поздно всё отменить, если ты сомневаешься.
– Не говори глупостей! Всё у них будет хорошо!
– Пап, я люблю его, а он любит меня. И я знаю, что буду счастлива с ним.
Папа кивнул. Он слишком хорошо знал свою дочь, чтобы спорить. Мама помогла закрепить фату. И взяв папу под локоть, мы пошли в зал, где с минуты на минуту заиграет марш Мендельсона. С первыми нотами начался наш путь к алтарю, у которого меня ждал Матвей. Боже, до чего он был хорош в темно-сером костюме-тройке с белой розой в петлице пиджака! Он широко улыбался, но вместе с восхищением в глазах была и грусть. Пауза на вдох, которую он взял прежде, чем сказать: «Да, беру!» длилась чуть дольше положенного, но я по-прежнему была уверена в принятом решении. Знала, он не отступится. Мы всё преодолеем, и будем вместе.
Последний год пронесся перед глазами. Кто бы мог подумать, как всё сложится! Что знакомство в интернете перерастет в такую любовь и сказку! Что я встречу чудесного парня, который не боится ответственности и является воплощением всего, о чем я только могла мечтать. И пусть малыш, пинающийся под сердцем, не был запланирован, я не сомневались: мы станем прекрасной семьей. Новость, что Матвей станет отцом дочки, обрадовала его даже больше, чем известие о самой беременности – он не смог сдержать слез радости.
– Объявляю вас мужем и женой, можете поцеловать невесту!
Матвей убрал фату, взял моё лицо в ладони и выдохнул в губы:
– Я люблю тебя!
– И я люблю тебя!
Я была так ослеплена счастьем и идеальной картинкой бракосочетания, что не заметила грусти в его глазах. Не знала, что мыслями он был с другой. Но что бы ни ждало нас в будущем, мы будем очень счастливы.
Раздел 6. Между нами километры
Глава 32. Какие альтернативы?
Сентябрь 2015г.
Я положила рюкзак и пакет с подарками для племянников на ленту для досмотра. Перед тем, как оказаться вне досягаемости глаз провожающих, ещё раз оглянулась на Матвея. Бредовая мысль, что мы никогда не увидимся, продолжала свербеть в мозгу, но я списала её на нервы. Считанные минуты порознь, а уже ощущение, как будто не хватает части тела. Послав ему последний воздушный поцелуй, я отправилась в сторону гейта, ожидая, что снова предстоит мини-путешествие на поезде, как и в день прилета. Но выехать из США проще, чем въехать. Через десять минут неспешного шага я была у гейта – ни поезда, ни паспортного контроля. На въезде в страну дотошно допрашивают приезжающих, но вылетающими миграционные службы как будто не интересовались. Представитель авиакомпании объяснила, что именно они передадут списки пассажиров для контроля сроков пребывания в США. Я бы ничего не нарушила, задержавшись во Флориде, но тревожность Матвея передалась и мне – хотелось, чтобы моя история въезда в Америку была идеальной. Радость, что запись о нарушении законов не грозит, немного затмила подступающий приступ рези внизу живота. Чудо-таблетки, которые Матвей купил несколько дней назад, закончились – мы надеялись, что двух штук хватит. Но прощальный секс пару часов назад снова раздраконил мой организм. Пересчитав оставшийся ибупрофен, пришла к неутешительному выводу: терпеть придется до последнего.
Желая отвлечься, я коротко позвонила родителям, которые ждали моего звонка несмотря на поздний час в Москве. Заверив, что у нас всё отлично, и я стою напротив гейта на посадку, пожелала им спокойной ночи и набрала Матвею. Спустя неделю круглосуточного «вместе» оказаться наедине с собой было непривычно.
– Малыш, что-то случилось? – он не брал трубку дольше обычного, и по его голосу сразу поняла, что, оставшись в одиночестве, он всё-таки дал волю эмоциям. Он плакал.
– Милый, пожалуйста, не плачь, – всё это время он мужественно держался, и я не хотела быть причиной его слёз. – Не хочу, чтобы тебе было плохо.
Он тяжело дышал, пытаясь вернуть голосу силу. Желая отвлечь его и до последнего растягивая ниточку связи между нами, поделилась с ним новостью об отсутствии паспортного контроля. Где-то в параллельной вселенной я могла бы остаться, но мы оба понимали, что нам даже жить негде.
– Любимая, я поеду, а то ещё не выехал со стоянки аэропорта. Сижу в машине… Я так привык, что ты сидишь рядом, что сейчас ощущение, будто сел в чужую тачку. Хочу протянуть руку и коснуться тебя, но чувствую только пустоту…
– Милый, старайся не думать об этом. Иначе сойдешь с ума, – я не сомневалась, что концентрация на том, как нам плохо друг без друга, действительно плохо повлияет на нашу психику и, возможно, отношения. Если разлука приносит столько боли, не ровен час задуматься, а нужно ли это.
– Ты права… Люблю тебя, родная. Хорошего полета.
– И я люблю тебя. Спокойной ночи, хороший мой.
Снова ком в горле, но на этот раз я не разревелась. Успокаивая себя, вспомнила разговор с папой в июле после того, как проводила Матвея. Тогда два месяца тоже казались вечностью, но за подготовкой и заботами они пролетели быстро. Справились тогда, справимся и сейчас.
Вскоре после взлета спазм внизу живота стал невыносимым. Выбрать место у прохода было гениальной идеей, но сосед слева всё равно тревожно косился на меня из-за беготни в уборную каждые полчаса и обильные слезы от просмотра нового фильма о Золушке. Когда боль стала невыносимой, я села на пол в кабинке, обняла себя за колени и тихонечко заскулила, хотя из-за шума двигателей меня бы всё равно никто не услышал. Тело разрывалось на части от боли, а горечь разлуки и всепоглощающее чувство беспомощности размазали меня. Одна в самолете над океаном и вокруг ни одного человека, кто мог бы помочь и позаботиться обо мне. Я мечтала отключиться и очнуться дома. Или в объятиях Матвея. Глотая последние таблетки ибупрофена, взмолилась, чтобы они помогли. Иначе сойду с ума прежде, чем шасси коснутся посадочной полосы во Франкфурте. На моё счастье, обезболивающее подействовало. Уставшая от переживаний и боли, я уснула.
В Германии я поменяла терминалы за рекордные полчаса и сонная ждала посадки в самолет до Москвы. Все мысли были о доме, аптеках и врачах под боком, и о Матвее. Из короткого обмена сообщениями узнала, что и его ночь была непростой – он не мог уснуть, ощущая пустоту рядом, а мой запах, пропитавший постель, подчеркивал моё отсутствие. «Лежу, думаю о тебе. Сон не идет. Хочу, чтобы ты была рядом». Он расстроился из-за моих проблем со здоровьем в полёте, но каждый был сам по себе наедине со своими эмоциями. Я не смогла найти силы поддержать его, потому что самой было хреново эмоционально и физически.
Перелет до Москвы прошел легче, я хорошо себя чувствовала и провалилась в сон, когда самолет ещё стоял на земле. Организм наверстывал недосып от предыдущего полета, а тело мечтало о постели. Мне снилось, что Матвей рядом, руки тщетно искали признаки его присутствия рядом. Но просыпаясь, чтобы сменить позу, с горечью понимала, что пустота вокруг объясняется не тем, что один из нас оказался на краю кровати, а тем, что я в самолете, который несет меня в противоположную от него сторону.
В Москве я позвонила ему при первой же возможности, дожидаясь приезда родителей, которые застряли в пробке. У него был грустный голос. С момента расставания в аэропорту он чувствовал
