свойственно ошибаться. Меня десятник сбил с пути истинного, но я вовремя одумалась и поняла, что ошиблась, — заявила Арина и, повернувшись к стражникам, спросила: — Задача ясна? Выполнять. Я могу указать, где лежит тело купца. Там недалеко, но придётся попрыгать по скалам.

— Нет, ты сидишь здесь, — решил Георгий. — Лучше представь маме наших красавиц, а я покажу, где находится покойный Саладар.

— Но я знаю дорогу!

— Скромной девушке из благородной семьи не пристало гулять по ночам за пределами города, так что тебя там не было, — распорядился Георгий.

Десятник усмехнулся в бороду, и Арина показала ему кулак. Взрослый мужчина познакомился с ней давно. Все в отряде Грайдена знали, что Арин ле Золтодрак благородный воин и просто так никого не убивает. А когда стало известно, что она девушка, так ратники вообще смотрели на неё, как на любимицу отряда. Воины гордились знакомством с этой кровожадной, но справедливой красавицей.

Чтобы не раскрывать тайну подземного хода, десятник посоветовал Георгию сказать, что ночью он выбрался за пределы стен по тропе самоубийц, начинающейся в порту. Там имелась небольшая лазейка, о которой многие знали, но никто не стал разрушать тропку, идущую вдоль мокрых скал. Провести армию по скользким камням невозможно. Лошади или мулы контрабандистов поломают ноги, а вот если какому-нибудь преступному элементу понадобится тайно покинуть пределы стен, пускай рискует свернуть себе шею. Кстати, поговаривали, что там находили много погибших воров и убийц. Тогда народ говорил, что боги карают лучше закона, а вот если человеку удалось пройти по тропе самоубийц, значит высшие силы на его стороне и он невиновен.

Георгий издалека взглянул на эту дорожку и сообщил, что днем пройти можно, а вот пробираться там ночью действительно равносильно самоубийству. В принципе во время отлива поход по этой тропе вполне реален, так что такой ловкий воин, как он, действительно мог покинуть пределы стен в неурочный час.

Отряд подошёл к западным воротам. Начальник караула продержал воинов почти до рассвета. На уверения десятника, что они идут искать тело купца и его свиты, местный сторож цинично заметил, что мертвецам спешить некуда, так что пускай в тишине полежат. Георгий попытался воздействовать на упрямца, но тот заявил, что он человек подневольный и если выпустит людей без разрешения сверху, то окажется в петле. Далее последовал рассказ о нелегкой доле его детишек, которые после потери кормильца будут вынуждены стоять на паперти.

Выслушав демонстративные стенания главного стражника, благородный Георг ле Золтодрак согласился, что тела покойников могут подождать, тем более что предрассветные сумерки плавно уступали место нарождающемуся дню. Когда первые лучи восходящего Светила окрасили верхушку башни в малиновый цвет, начальник караула усмехнулся и дал команду приоткрыть одну створку. Десять воинов, утомленные долгим ожиданием, вышли за ворота и, спустившись с холма вдоль стены, отправились на берег моря к бухте контрабандистов.

Трупы телохранителей нашли сразу, а вот с телом купца пришлось повозиться. Однако вскоре и его обнаружили под завалом камней. Вероятнее всего Эриния решила сделать эту сцену более правдоподобной и накидала на труп несколько крупных валунов.

Десятник грубо выругался, но распорядился положить тело купца на скрещенные копья и так нести в город. Воины пошли обратно к воротам, чтобы сообщить о находке в каком-то управлении правопорядка. Георгий оставил в глубине тоннеля сочный кусок мяса и отправился догонять отряд. Они несли только тело Саладара сына Алисара, в то время как его телохранителей вытащили на берег и оставили двоих воинов сторожить находку.

Западные ворота полностью открылись с рассветом, и печальная процессия проследовала по улицам спящего города. Хотя некоторые жители сновали туда-сюда и обсуждали произошедшие ночью события. По слухам получалось, что гнев Врага людского — местного аналога дьявола, обрушился на храм Единственного бога, и здание рассыпалось. Никто из жрецов не выжил, так как бушующее пламя выжгло все внутренние перегородки, и каменные блоки плавились от нестерпимого жара. Изначально люди пытались погасить огонь. Но осознав, что пожар не рвётся наружу и не собирается перекидываться на другие здания, местные жители просто полили собственные крыши водой и следили за тем, чтобы не случилось возгорания в остальных кварталах.

Самое любопытное, когда стены храма обвалились внутрь, пламя угасло само собой. Георгию стало интересно, как же Арине удалось добиться такого эффекта? Подобные обрушения устраивают специалисты взрывотехники, но откуда его дочка узнала секреты подрывников?

Перед развалинами храм собралась толпа. Десятник указал воинам на дверь, ведущую в здание управления по охране порядка, а сам составил компанию Георгию. Вместе они подошли к нескольким аристократам, среди которых находился Гервин. Сотник взглянул на него с удивлением и икнул.

— Ик, а вы что здесь делаете?

— Я ночью тренировался и обнаружил тело купца и его охранников.

— Какого купца? — удивился Гервин.

— А кто его знает, какой-то выходец из султаната, — ответил Георгий и рассказал разработанную легенду.

— То есть вы не ходили в верхний город? — неожиданно спросил барон ле Альтельт. Он как-то неожиданно появился из-за спины Георгия и внимательно принюхался. — От вас не пахнет гарью. Только морем.

— А почему от меня должно пахнуть гарью? Я не участвовал в тушении пожара, — удивился Георгий. — На берегу я слышал грохот и видел зарево, но не думал, что это горит храм. А что вообще произошло?

— Враг людской решил уничтожить обитель Единственного бога.

— Плакать не буду, — произнёс Георгий и спросил сотника: — Гервин, вы перенесли поединок на полдень? И второй вопрос, где купить коней?

— Кони в нижнем городе, так что я пока не смог выполнить вашего поручения, а поединок должен пройти в полдень, как вы того желали. Благородный ли Орлисан согласился потерпеть до назначенного срока. К сожалению, ли Коротье и граф ле Дарговельт отклонили вызов.

— Ничего страшного, на поле повторим наши требования, и если они откажутся, то говорить о трусости будем мы, — с пафосом заявил Георгий.

— Скажите Георг ле Золтодрак, а вас не смущает, что в день, когда вы должны биться в поединке, произошел пожар в храме? — спросил барон ле Альтельт. — Вам не кажется