А заодно откачаем немного воды из пузыря реципиента, живот станет больше, а вам легче. Отдыхайте, набирайтесь сил. Я подойду к вам ближе к вечеру с результатами анализов.

Я пошла в палату. Как пошла — меня покатили. Для успеха вмешательства моя матка должна быть максимально мирной, никакого тонуса, напрягаться мне не разрешали вообще. Я вставала только в туалет. На ежедневные обследования и анализы меня возили на каталке.

Я устроилась на кровати и скачала очередную книгу — с этими больницами стану в разы умнее, от скуки. Время тянулось невыносимо медленно, я то читала, то касалась своего живота — дети уже определенно точно шевелились. Если неделю назад я еще не была уверена в этом, греша на перистальтику, то теперь сомнения рассеялись. Мои дети росли. Зачатые вопреки всему от бесплодного мужчины, они и росли во мне вопреки, и рожу я их так же, несмотря на диагноз.

Дверь в палату открылась, я оторвала взгляд от книги, ожидая появления Веры Викторовны. Но вошла не она. Это была молодая женщина. Лет, наверное, тридцати — при достижениях современной косметологии возраст так сразу и не угадаешь, женщины имеют возможность выглядеть прекрасно всегда. Эта точно выглядела прекрасно.

Невысокая — ниже меня. Очень холеная. На ней медицинский халат, но отчего-то сразу ясно, что к персоналу она не относится. Может от того, что браслет на ее запястье тянул на несколько сотен тысяч, а он был не единственным ее украшением. Светлые волосы аккуратно убраны назад, на губах матовая нюдовая помада, в глазах — неприкрытое и отчего-то неприязненное любопытство.

— Здравствуйте, — поздоровалась она. — Анна?

— Анна, — кивнула я. — Что вам нужно?

— Вы, — улыбнулась она, задрали это улыбки. — Позвольте представиться, Евгения Язгулова.

Я брови удивлённо вскинула — мало мне Инны в родном городе было, тут еще одна жена.

— Насколько знаю, вы разведены, — уточнила я.

Марат говорил. Быть может, лгал. Даже лучшие из лучших лгут, а уж лгать любовнице о жене, просто святая классика.

— Но это не мешает мне носить его фамилию.

— Что вам нужно? — повторила я.

— Хотела на вас посмотреть. Поговорить.

— Валяйте, — разрешила я. — Смотрите, говорите.

Евгения усмехнулась и посмотрела на меня уже с интересом.

— Вы знаете, что Марат бесплоден? — я кивнула. — Именно поэтому вы отказываетесь от проведения днк теста во время беременности? Вы же понимаете, что только оттянете этим время и все. Правда неизбежна.

— Еще что-то интересное скажете? — зевнула я.

И посмотрела на время. Прошло несколько минут. Может, не гнать её? Хоть какое-то развлечение, усмехнулась про себя я. Но живот предупреждающе напрягся — нам лучше бы без развлечений, нам бы поспокойнее.

— Хотя я вас понимаю. С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Беременность ваша проходит тяжело, а так хотя бы ее ведение в московской клинике вы с Марата получите. Он же добрый, да? Только имейте ввиду, доброта его не безгранична. И я только рада была бы, если бы это были дети Марата. Да только...

— Только?

— Только он точно бесплоден. Десяток врачей. Попытка ЭКО. Даже искусственное оплодотворение оказалось не успешным, а тут какая-то девочка из деревни залетела, да сразу двойней? Не верю.

— Ваше право. А теперь оставьте меня и не приходите больше.

— Анна...

— До свидания, — перебила я.

Евгения поднялась со стула и покинула палату. Я же потянулась к кнопке вызова персонала и нажала на нее. Дверь распахнулась через минуту.

— Да? — встревожено спросила медсестра.

— Во-первых, у меня матка пришла в тонус, меня нужно осмотреть.

— Хорошо, я отправлю к вам врача сейчас же.

— Во вторых… Юля, — прочла я на бейджике. — Вы знаете, сколько стоит аренда этой палаты в сутки?

Она замялась.

— Не знаю. Наверное, много.

— Очень много, — поправила я. — Неужели их недостаточно, чтобы купить себе спокойствие? Больше вы не пропустите ко мне никого, кроме отца моих детей, даже если на посетителе висят украшения стоимостью в боинг. Иначе я буду говорить с руководством клиники. Вам понятно, Юля?

— Понятно, — сглотнула она. — Больше такого не повторится. Я побежала за врачом.

Я положила ладони на живот, ощущая слабые пиночки изнутри.

— Ваша мама испугалась, — шепотом сказала я. — Расклеилась немного. Но я сильная, я вас никому не позволю обидеть.

Глава 39. Марат

День операции близился. Я навещал Аню каждый день. Старался дважды — вырываться в обед и еще вечером. Аня была обследована вдоль и поперек, мне кажется, ни один младенец не был обследована так же досконально, как эти два. Рациональность вдруг подала во мне голос, и намекнула, что если уж будет проводиться вмешательство в полость матки, то можно было и провести анализ днк, но я посмотрел на нервничавшую Аню и затолкал эти доводы куда подальше. Подождём до рождения — они ведь родятся. Точно родятся.

— Твой живот растет на глазах, — заметил я.

Она и правда раздулась буквально за несколько дней. Сама худющая, а спереди живот торчит, словно мяч проглотила. И не футбольный — куда больше.

— Это тоже плохо, — сказала она. — У одного из детей сильное многоводие.

Я взял ее за руку. Так и не решился попросить ее согласия потрогать этот новый округлившийся живот. Тем днем я посетил Веру Викторовну. Мне было страшно оставлять Аню одну, беременной она казалась такой хрупкой, словно одно неловкое движение и разобьется. Будь моя воля я бы поселился в клинике. И к врачу меня привела именно эта одержимость оберегать Аню.

— Я могу присутствовать на операции?

Вера Викторовна опешила.

— Нет, — категорически отрезала она.

— Но ведь присутствие на кесаревом сечении допустимо.

Я уже был в теме — прочитал несколько статей.

— Плановое кесарево сечение это отточенное до полнейших мелочей вмешательство, буквально поставленное на поток. При хорошем течении беременности оно успешно и для мамы и ребенка практически всегда. А фетальная хирургия это очень тонко, течение операции непредсказуемо. Не хочу вас пугать, но все может закончиться внезапными схватками и гибелью одного или двух плодов прямо на операционном столе. Врачи должны быть полностью сосредоточены на происходящем и присутствие посторонних недопустимо.

Отповедь была категоричной и настаивать я не стал. Главное, чтобы все хорошо прошло и Аня была