видели много замечательных мест и вещей. Ни одно из них не могло сравниться с Семью Чудесами, хотя некоторые были близки. Парфенон в Афинах тоже, безусловно, был чудом, как и статуя Афины из хриселефантина работы Фидия; но, увидев храм Артемиды в Эфесе и статую Фидия Зевса в Олимпии, я понял, почему их не было в списке..

Мы остановились на острове Делос, чтобы увидеть Кератонский алтарь, который, по некоторым утверждениям, следовало причислить к чудесам. Название жертвенника происходит от греческого «kerata», — рога, потому что он полностью сделан из рогов, искусно соединенных вместе без какого-либо связывания самим Аполлоном, который использовал рога оленей, убитых его сестрой Артемидой. Конечно, алтарь представлял собой поразительное зрелище, но посещение было неприятным. Под властью римлян Делос стал одним из крупнейших невольничьих рынков в мире, местом страданий и неприятных запахов. Люди приходили на Делос за покупками тысяч рабов, а не восхищаться алтарем Аполлона.

Из многих мест, которые мы посетили, кроме Семи Чудес, одно особенно запомнилось мне: руины Коринфа.

Посмотрев Игры в Олимпии, мы наняли возницу с повозкой, запряженную мулом, и направились на восток по дороге, пересекающей Пелопоннес, этот обширный полуостров, который был бы островом, если бы не узкая полоска земли, соединяющая его с материк. Дорога была извилистой, огибая горы и проходя через расщелины в пересеченной местности. Наконец, к концу долгого пути, Антипатр сказал мне, что мы приближаемся к перешейку.

— В самом узком месте перешеек имеет ширину менее четырех миль, — сказал он. — Молодой парень вроде тебя, Гордиан, мог бы легко пройти от Коринфского залива на севере до Эгинского на юге и обратно за один день, даже успев неторопливо пообедать в дороге, которая на перешейке соединяет обе части Греции.

— Маршрут, безусловно, популярен, — сказал я. С тех пор как мы покинули Олимпию, нас постоянно обгоняли более быстрые экипажи и путешественники на лошадях.

— Да, — сказал Антипатр, — между городами материка - Афинами, Фивами и остальными, и городами Пелопоннеса, такими как Спарта и Аргос, всегда много въездов и выездов. Но движение сейчас здесь особенно интенсивно, и особенно в восточном направлении, так как Игры в Олимпии только что закончились и все атлеты, и зрители, хлынувшие на Пелопоннес с материка, теперь снова направляются домой. А по суше, это единственный путь.

Извилистая дорога повернула на север, огибая слева от нас крутой пик, выступавший из-под земли, как выступ отвесной скалы. Когда дорога поднялась на вершину холма, я вдруг увидел прямо перед собой Коринфский залив, и в то же время, довольно далеко справа от нас, я впервые увидел Эгинский залив, мерцающий серебром за длинной синей полосой холмистого хребта.

— Учитывая, что оба залива расположены так близко по обе стороны, а эта дорога — единственный путь с запада на восток, я думаю, это идеальное место для города, — сказал я.

Я очень гордился этим проницательным наблюдением и ожидал, что мой старый наставник вознаградит меня улыбкой. Вместо этого Антипатр нахмурился. — Гордиан! Ты все забыл из географии, которой я тебя учил? Разве ты не понял, где мы?

Мне было восемнадцать лет, и я уже считался мужчиной, но у Антипатра была такая манера говорить, что я снова почувствовал себя мальчиком.

Он покачал головой: — Пятьдесят четыре года назад во славу Рима Луций Муммий полностью уничтожил город Коринф и его жителей. А ты, римлянин, даже не знаешь, где был город Коринф! Ты хоть бы карту вспомнил?

— Конечно, я помню, — возразил я. — Если это Коринфский залив, на севере… и эта извилистая дорога в конце концов приведет нас к Коринфскому перешейку, вон там… тогда…— Я посмотрел на отвесный пик слева от нас. — Вы хотите сказать, что, укрепленная гора над древним городом, это Акрокоринф? — Я прищурился. — Теперь, когда я присмотрелся, я вижу там руины того, что могло быть стенами. И это значит, что город должно быть находился там, у подножия того отвесного утеса.

Наконец, я увидел то, что было на виду, но ускользнуло от моего невнимательного взгляда, - отдаленное нагромождение камней и земляных насыпей - все, что осталось от некогда гордого города Коринфа. Меня захлестнуло любопытство, но развалины находились на значительном расстоянии от дороги, а поздний летний день подходил к концу. Повозка и мулы отбрасывали длинные тени на высокую сухую траву. Антипатр наклонился вперед, чтобы поговорить с кучером.

— Есть ли тут поблизости место, где мы могли бы переночевать?

Кучер повернул голову и посмотрел на Антипатра, как на сумасшедшего: — Здесь, так близко к руинам? Конечно нет! Римляне не позволяют поставить даже овощную лавку в миле от древних стен, не говоря уже о гостинице. Кроме того, это место…

— Что ты хотел сказать? — спросил Антипатр. — Продолжай.

— Здесь полно привидений!  — Мужчина понизил голос до хриплого шепота. — И я это точно знаю!  Я боюсь проезжать здесь каждый раз, когда совершаю такую поездку.

— Тем не менее я намерен поближе рассмотреть руины, — сказал Антипатр.

Возница щелкнул поводьями и погнал мулов быстрее: — Тогда вы сделаете это без меня. Говорю вам что впереди есть дорога, которая уходит налево. Она приведет нас к набережной, к старому порту Лехея. Там стоит римский гарнизон. Солдаты охраняют несколько доков и складов для использования военных нужд. В городке всего несколько лавок и бордель, обслуживающий солдат, но есть и небольшая гостиница с таверной. Вы с молодым римлянином можете там переночевать.

— Где ты будешь спать? — спросил я.

— Мне хватит и кучи соломы в конюшне, — ответил возница.

-- После посещения борделя, несомненно, -- прошептал Антипатр.

— А завтра утром, — продолжал кучер, — если вы все еще захотите посетить руины, я вас сюда подброшу. Вы можете осмотреть это место средь бела дня, а потом я вернусь и заберу вас до наступления темноты.

Когда дорога пошла вниз, мы увидели перед собой Коринфский залив, широкую полосу золотистой глади, освещенную закатным солнцем. В конце концов, старый порт появился как силуэт мешанины крыш на фоне мерцающей воды. Когда мы подъехали ближе, силуэт превратился в ветхие постройки. Гостиница была первым зданием, которое мы увидели. Это было скромное место, но после долгого дня в повозке я был рад и такому. Людей вокруг не было. Когда повозка остановилась, несколько собак, лежащих на пыльной улице, встрепенулись и апатично завиляли хвостами, выглядя