— Красиво сказано, — мы с ней чокнулись, после чего я добавил: — Но во всем этом есть свой изъян — не встреть ты меня, как бы жила тогда?

— Кто знает. Вряд ли бы я добилась таких успехов, как сейчас. По-твоему, это изъян?

— Нет, изъян здесь в том, что у всего есть логичный конец. Иногда он внезапен, а иногда ты готовишься к нему, потому что знаешь — этого не избежать. Самый же худший сценарий, когда изъян подкрадывается внезапно, забирая время, ему не принадлежащее. Появление Мирины нарушило мои планы, и мне это не нравится. Возможно, она прямо сейчас здесь. Слушает, наблюдает, выжидает. Кто знает, может, это последняя наша с тобой ночь.

— Не говори таких вещей, — Луна нахмурилась, сделав очередной глоток и взяв меня за руку. — Все же ты — далеко не самый простой человек. Даже если перед тобой сама смерть — ты идешь вперед, давая отпор. Я верю, что в этой ситуации случится то же самое.

— Спасибо.

1

Допив бутылку, я проводил Луну наверх, в нашу комнату, а после вернулся в гостиную, стоило ей уснуть. На самом деле, я давно уже понял, что происходит вокруг меня. Понял, почему куклы исчезли, и я даже не ощутил этого сразу. Понял, кто же решил проникнуть в мой дом.

Закрыв все двери гостиной и зашторив окна, я снова сел на тот самый диван. Открыл вторую бутылку вина, взятую из шкафа, наполнил два бокала и отодвинул один из них к противоположному краю стола. Стоило взять свой бокал, как улыбка стала шире.

— Ну и долго ты будешь прятаться?

— Заметил-таки, — отразился эхом знакомый женский голос.

— Выпей со мной. Нам есть, что обсудить.

Напротив дивана стояло кресло. Прямо за ним сейчас воздух начал искажаться, снимая пространственную маскировку. Теперь я глядел на свою хорошую знакомую, с которой в прошлом проводил много времени.

— Вот мы и встретились, Кадзу.

— Рад встречи, Мирина.

2

Сев напротив меня, она взяла бокал и протянула руку. Мы чокнулись, сделав по небольшому глотку.

— Скажи, зачем ты пришла?

— Соскучилась, — девушка с длинными темными волосами с кудряшками, прекрасные яркие глаза, милая улыбка. Ее грудь выпирала из-под узкого черного платья. Ноги скрещены. Одна из них слегка болтается, говоря о волнении гостьи. Однако лишь эта черта выдавала легкие нервы. — Я так давно хотела увидеть тебя в живую, что не удержалась.

— Развеяла защиту, скрылась в пространстве, наблюдала из тени. Помнится, раньше ты не умела разрывать ткани пространства и времени.

— Я стала сильнее. Моя способность стирания работает абсолютно на всем.

— Значит, ты можешь и в другой мир попасть?

— Кто знает. Возможно. Но к этому я не стремлюсь. Скажи лучше, Кадзу, почему ты так изменился?

— В каком плане? — конечно же, я ее понимал.

— Ты уже не тот некромант, которого я знала. Которого полюбила. Тебя волнуют чужие жизни. Волнует место, где ты находишься. Ты оберегаешь не только себя. Не делаешь всего, чего хочешь. Разве раньше тебе не было лучше?

— Наверное, лучшим ответом будет — я устал.

— А? В каком смысле?

— Зачем развязывать войны, если можно жить для себя. Зачем убивать невиновных, если они тебя не касаются. Зачем захватывать мир, если он перестанет доставлять наслаждение.

— Доставлять наслаждение, говоришь, — Мирина улыбнулась, покрутив бокал в руке. — Ответ прост — потому что мы способны на это.

— Да, способны. Но что это меняет?

— Кадзу, ты можешь целый континент стереть с лица при желании. Можешь подчинить себе весь мир. Но вместо этого сидишь на одном месте, довольствуешься всего одной женщиной, и не рвешься стать первым. Почему?

— Я полюбил Луну. Прости, Мирина. Наверное, в прошлом я также любил тебя, но попросту не знал, каково это. Мне не нужен континент или весь мир, в котором меня будут презирать и бояться. А пустая планета, населенная одними лишь трупами, уж тем более не нужна. Ну а Луна… не знаю, как объяснить. Меня радует ее улыбка. Радует просыпаться с ней утром. Мне нравится ходить с ней по городу, есть мороженое и просто наслаждаться обычной жизнью. Если мир рухнет — всего этого уже не будет.

— Ты хочешь сделать ее счастливой, — Мирина сделала очередной глоток и поставила бокал на стол. Я с улыбкой снова его наполнил.

— Именно.

— Но разве для этого тебя наделили силой подчинять души? У тебя есть цель, Кадзу. Ты обязан ее исполнить.

— К сожалению, Мирина, моя цель мне не по душе.

— Подчинение мира тебе не по душе, значит. Но…

— Нет. Ты ошибаешься.

— И в чем же?

— Моя цель, как и цели остальных четырех сильнейших, тесно связаны. Единственное, что мы обязаны сделать — остановить тебя.

Мирина замерла, а после поставила бокал на стол.

— Так значит, ты считаешь, что именно я — черная овечка в стаде.

— Ты грозишься уничтожить мир без веских на то причин. Хочешь, чтобы остальные страдали, хотя в этом мире никто тебе ничего не сделал. Это месть за прошлое?

— Возможно. Меня, как и тебя, между прочим, всегда считали монстром. Разве можно это назвать жизнью?

— Ну так сейчас у тебя есть второй шанс.

— Но я его не просила. Кадзу, после того рокового выстрела Маверика, я не умерла. Что происходит — догадалась не сразу. Моя способность не позволила мне упокоиться. Даже после смерти мое сознание продолжает существовать, потому что это единственное, что я не могу стереть. Я много думала. Много рассуждала. Все это время я была одна. А ты… ты и остальные из нашей группы, даже не пытались понять, почему попали сюда. Даже, когда появились догадки о времени смерти и о перемещении, никто не решил искать меня. Ту, кто погиб в прошлом мире раньше всех. Я никому не нужна. А потому и мир мне не нужен.

— Ты снова ошибаешься, Мирина.

— И в чем же?

— Я постоянно думал о тебе, как и остальные из нас. Но как можно спасти ту, что даже в мире не существует, как нечто цельное. Твое сознание множество