Шрифт:
Закладка:
Во рту пересохло, мозг давно уже превратился в кашу, а я завороженно смотрю, как Артём опускает меня на кровать.
– Хорошо, что я выбрала другую комнату. В этой слишком жарко.
– Думаешь, дело в комнате?
Черт, ну какой же у него шикарный голос.
Артём нависает надо мной сверху, и его дыхание становится все горячее. Дело точно не в комнате.
Что делают люди, когда им жарко? Правильно. Они раздеваются. Руки дрожат, и я с трудом, но все-таки стягиваю с себя шорты. Это кажется таким нормальным. Раздеваться перед ним. Смотреть в его глаза и чувствовать себя самой сексуальной. Расслабиться и почувствовать свободу. Быть раскованной. Не боясь ничего вокруг. Сходить с ума от каждого нового ощущения.
Боже.
Артём опускается рядом и перетягивает меня на себя. Упираюсь руками в его грудь, жадно набрасываясь с поцелуем.
Открываю глаза, чтобы в памяти отложился каждый момент.
Секундное легкое смущение, которое замечает Артём и тут же переворачивается. Спина касается матраса. Руки над головой.
Господи, пусть это никогда не прекратится.
Еще. Еще. Еще.
Жалобно скулю, когда перестаю чувствовать тело Козловского. Хватаю его за руку, не совсем понимая, куда он собрался. Артём смеется, рывком стягивая с себя брюки.
Гад. Испугал же.
Ох, блин.
Зажмурилась, когда Артём предстал передо мной во всей красе. Разве законом не запрещено быть таким идеальным? Эй, мать природа, за что ты так со мной? Мне остается только слюной подавиться или же…
– Тём, у меня есть пара сотен. Если станцуешь, они твои.
Я бы рада сказать, что пошутила, но нет. Какие могут быть шутки, когда я готова родину продать за такое зрелище.
– Пара сотен? Серьезно?
– Мало? Если вопрос в цене, то я могу…
– М? – кивает он, пальцем дотрагиваясь до моего бедра. – Что ты можешь?
Ох, черт.
– В теории – все. Насчет практики… – и все. Замычала. Когда я смотрела на голого Артёма, разговаривать совсем не хотелось. Вернее, не получалось. Но кажется, он правильно понял ход моих мыслей.
– Комиссарова, – хрипло выдает он, опускаясь ко мне. – И что мне с тобой делать?
– Ты знаешь, – шепчу, облизывая пересохшие губы.
– Знаю, – довольно выдыхает он, разворачивая меня к себе.
Черт, как же хорошо.
Не хочу останавливаться, сгорая от желания и нетерпения. Закрываю глаза и перестаю дышать. Во мне что-то взрывается. То, что сидело глубоко внутри и наконец-то выбралось наружу. Кричу, не в силах контролировать себя. Это и впрямь какое-то сумасшествие. Взлетаю, падаю и снова взлетаю. Я точно попала в рай. И сейчас решила навсегда здесь остаться. Проходит час, день, вечность, прежде чем я могу восстановить дыхание. С огромным трудом у меня получается повернуть голову. Стоило только встретиться с ним взглядом, как вновь тело пронзил разряд тока. Прикусываю губу, проводя пальцем по его груди.
– Ты запомнил адрес, где покупал цветы?
Закрывает глаза и улыбается.
– Тебе этих мало было?
– Ага. Хочу еще.
Ой, как двусмысленно это прозвучало. Или нет? Плевать. Тот факт, что глаза Артёма заискрились, доказывал, что он меня понял.
– Владочка, как ты? – интересуется тетя Надя, которая сегодня почему-то решила порадовать меня видеозвонком. – Тёма тебя не обижает?
Хм.
Интересный вопрос.
Могу ли я обидеться на то, что Тёма уже двадцать пять минут болтает с кем-то по телефону, полностью игнорируя мое существование? Теоретически могу. Маленькая поправочка: Козловский в одних шортах, и у меня есть возможность глазеть на его спину.
Какие могут быть обиды?
Ы-ы-ы. Очень жаль, что я перестала кусаться в детском саду.
– Что вы, тетя Надя, – протягиваю я, закрывая дверь. Когда Артём закончит строить из себя важного босса, он вернется ко мне. Не думаю, что его маме понравится внешний вид ее горячо любимого сына. – У нас перемирие. Я не трогаю его, а он игнорирует меня.
И я ведь не обманываю.
В данный момент все именно так.
– Значит, он еще жив? Слава богу! – смеется женщина, прикрывая рот ладонью. – Я все боялась, что вы не поладите. С вашими характерами удивительно, как вы столько смогли продержаться.
– Ну, я вас обману, если скажу, что все прошло гладко, – ною я, зная, что Артёму потом вынесут мозг. – Вы же знаете своего сына и его отношение к моему переезду. Ох, теть Надя, даже представить себе не можете, сколько я натерпелась от него. Сколько плохих слов наслушалась, сколько… Ой, я лучше промолчу. А то вы еще подумаете, что я жалуюсь.
– Он же обещал мне быть с тобой помягче.
С этим у него проблемы.
Например, мне он сказал, что разговор займет максимум две минуты. Прошло почти тридцать.
– Он старается.
Делаю вид, что переворачиваюсь на другой бок, а сама в это время разминаю губы, чтобы перестать улыбаться и не спалиться в итоге.
– Нет, он правда старается. Да вы не берите в голову. Я могу за себя постоять.
– Ох, да знаю я. Но все равно тревожно за вас. Радует, что ты скоро домой уже вернешься. Утром с мамой твоей разговаривала, она по-прежнему думает, что ты с подружкой на даче отдыхаешь. Про курсы твои и не догадывается. Кстати, что с курсами-то? Увижу я тебя по телевизору?
– Так вы же его редко смотрите.
– Ради тебя я все что угодно посмотрю. Но ты мне зубы не заговаривай, девочка. Рассказывай, что там у тебя?
– М? Все нормально, – хмурю брови, пытаясь понять, что она на моем лице такого странного увидела, раз начала вопросы задавать. – Учимся. Репетируем. Скоро итоговая аттестация. Сценическая постановка. Я бы и вас, конечно, пригласила, но там без зрителей.
– Передумала, да? – заключает она спустя несколько секунд молчания.
– Что? Нет. С чего вы взяли?
Самой себе признаться сложно в том, что то, о чем я мечтала столько времени, стало неинтересным. Больше нет желания блистать на экране. Даже грустно как-то остаться без мечты.
– По глазам вижу, – деликатно поясняет она. – Нет в них прежней искры. Вернее, она есть, но другая. При нашей последней встрече ты вся светилась, рассказывая про свою школу. Сейчас же… Не понравилось?
– Не знаю, – сдаюсь я, горько выдыхая. – Все нравится, но… Не мое, наверное. Скорее всего, звезда я только нашего двора. Для другого – не гожусь.
– Так, ты мне это брось. Не годится она. Нос опустила. Сколько всего проделала ради своей цели, чтобы сдаться? Передумать? Владка, если решила, иди до конца с гордо поднятой головой. Если сейчас захандришь и накрутишь себя, потом жалеть будешь.
