Можно представить ощущения, когда после таких слов к тебе идёт человек под два с лишним метра ростом, готовый с каменным лицом выполнить просьбу. От первоначальной смелости и уверенности мужчины ничего не осталось. Был лишь страх.

— Сейчас покажу! Сейчас покажу! — вскочил тот испуганно. — Всё в компьютере!

Я позволил ему подойти к монитору и начать щёлкать по клавиатуре, пока он не открыл целую таблицу. Я не силён в подобном, но Марианетта дала точные инструкции, куда смотреть и что искать. Надо было просто сравнить цифры у них на компьютере и те, что были у меня на листах.

— Займись им, пока я буду сравнивать. Ничего не ломай только, и чтобы не кричал, — попросил я.

— Стойте! Погодите, я могу всё…

Его слова прервались глухим ударом и негромким «ух». И пока Грог бил директора за моей спиной, я внимательно сравнивал цифры. Я знал, что мужчина обманывает, это было видно по магазину, по его внешнему виду и по тому, как он пытался скрыть информацию. Можно догадаться, куда ушли все деньги, и продолжают уходить даже сейчас. Поэтому ему будет полезно. Некоторые люди понимают только боль и страх, а мы могли предоставить и то, и другое.

И, естественно, ничего не сошлось. Разница была огромной.

Когда я повернулся к директору, тот выглядел помятым. Он забился в угол, плача и закрываясь руками. Один его глаз превратился в щёлку, из носа, губ и раны на брови текла кровь, заливая костюм. Левый рукав был почти оторван, пуговиц что на пиджаке, что на рубашке не хватало. Но выглядел он живым, а больше нам и не требовалось.

Я присел перед ним.

— Не сошлось, — произнёс я.

— Я могу всё объяснить… — проскулил он.

— Объясни.

— Ошибка в компьютере…

Не убедительно.

— Сломай ему руку, — посмотрел я на Грога.

— Пого… кх-кх-х-х…

Грог хватил сидящего в углу мужчину за горло, после чего наступил ему два раза на руку, что сопровождалось хрустом костей. Я спокойно наблюдал за ним, дожидаясь, пока Грог закончит и тот немного придёт в себя, после чего продолжил.

— Мы поступим так. Госпожа Барбинери очень великодушна, и она даёт тебе шанс исправиться. Через неделю на счёт семьи должна будет поступить сумма, равная месячному заработку магазина, а дальше как положено.

— Но… — всхлипнул он, — где я достану такие деньги?

— Это не мои проблемы, — ответил я спокойно. — Продай машину, продай дом, продай жену и детей, которые так красиво смотрятся в рамке, но деньги достань. Если нет, через неделю мы вернёмся, у магазина будет новый директор. О семье тебе беспокоиться тоже не придётся, они пройдут то же самое, что и ты, и отправятся следом за тобой.

— Я… — он испуганно посмотрел на Грога. — Я всё найду, клянусь!

— Мы верим? — посмотрел я на Грога.

Повисла пауза. Мужчина в ужасе смотрел на Грога, будто от его вердикта зависело будущее мужчины. Подумав, тот всё же кивнул.

— Мы верим, — согласно кивнул я. — Но если ты попытаешься сбежать или пожаловаться в полицию, лучше сразу убей себя и свою семью. Дому за это ничего не будет, как и не будет ничего нам, так как мы ему служим. Всё спишут на падение с лестницы. Может пожурят и всё. Но ваша участь будет не такой завидной. Семья Барбинери не прощает предателей. Я ясно выражаюсь?

— Да, — тихо ответил тот, боясь двинуться с места.

— Что да?

— Да, ясно выражаетесь, господин, — простонал тот.

— Через неделю госпожа Барбинери будет ждать выписку из банка. А мы будем ждать её вердикта. Поэтому можешь начинать работать прямо сейчас.

С этими словами я встал и, кивнув Грогу, покинул комнату, не забыв вытащить диски с камер, которые расположились здесь же.

Это не было моей виной, что люди крадут, обманывают и предают. Что, едва почувствовав, что хватка хозяев ослабла, начинают творить беспредел. И не моя вина, что они начинают исправляться лишь под страхом смерти. Было бы всё иначе, будь они честными и сговорчивыми, и разговор был бы другим. Но они сами определяли, как с ними будут обращаться.

На цели у нас было ещё два предприятия.

* * *

Никто не смог объяснить причину, почему семья недополучает денег. Но объяснений не требовалось. Едва управляющие предприятиями почувствовали свободу и решили, что женщина слаба и не сможет найти на них управу, начали делать буквально всё, что захотят. А именно забирать деньги от предприятий, забыв, кто ими владеет. Преданность прошла, смелость взыгралась.

Но метод Империи работал безотказно. Страх и понимание неминуемого наказания заставлял их сразу же одуматься.

Следующим предприятием, которое мы посетили, был аренда грузовиков. Только грузовиков было всего три штуки.

Хозяин предприятия, крупный и полный мужчина, как и прошлый, был таким же важным, влиятельным и считающим себя неприкосновенным. Но до тех пор, пока к нему не прикоснулись.

— Меня волнует не столько вопрос, где деньги, как вопрос, где грузовики, — негромко произнёс я, пока Грог примерялся к металлическим прутьям.

Мы подвесили его за руки на цепи в гараже. С разбитым носом и губой он выглядел ещё более жалко, чем прошлый. Попытался дать отпор, но был быстро нейтрализован, после чего скулил как собака.

— На рейде!

— Я видел по компьютеру, что у вас их пять. Два в рейде. Где остальные?

— Ошибка! Это всё ошибка в компьютере! — воскликнул он.

— Да? — холодно спросил я, после чего посмотрел на одного из работников гаража. Крупный мужчина, больше меня, широкоплечий и без жира, но и тот смотрел на нас со страхом. — Ты, подойди к нам, пожалуйста.

— Я ничего не знаю, — тут же ответил он.

— Я хочу задать лишь один вопрос. Как бы ты ни ответил, мы ничего тебе не сделаем, так как ты лишь работник и не отвечаешь за это место.

Тот подчинился. Крупный мужчина подчинился мне, совсем мальчишке в сравнении с ним. Я знаю, что смогу разобраться с ним в случае необходимости, но он этого не знает. Значит, действительно боится, что уже можно считать за уважение.

Он переводил взгляд с меня на Грога, который похлопывал прутом по ладони.

— Как много ты видел здесь грузовиков за всё время? ­— спросил я.

— Ну… Раньше их было много… — неуверенно произнёс он.

— А сколько в последнее время? Месяц? Полгода? Год?

— Пять, около пяти, — ответил тот.

— Пять, — посмотрел я на управляющего.

Мужчина же быстро отошёл. До меня донёсся его облегчённый вздох.

— Они не здесь стоят! — начал опарываться тот.

— Они должны быть в базе.

— Я их вывел из базы! — воскликнул толстяк с испугом, когда к нему подошёл Грог с прутом, который понравился ему больше всего.

— Ударить его? — спросил он с любопытством ребёнка.

— Погоди пока, — поднял я руку, останавливая его. — Куда вывел?

Тот весь сжался.

— В свою компанию…

— Доход всё равно, даже с учётом пяти не сходится, — произнёс я, проверяя записи. — Где деньги?

— Я не знаю… — простонал он.

Я посмотрел на Грога и кивнул.

Тот влупил ему прутом по заднице. А едва тот закричал, уже кулаком под дых, после чего продолжил. После этого мы положили его голову под колесо грузовика и сказали, что он должен вернуть все остальные грузовики и прибыль. Как он это сделает, нам плевать, но результат должен быть через неделю. Про полицию тоже предупредили, поэтому ему ничего не оставалось, как ответить согласием.

Везде обман, везде предательство.

Но потом мы добрались до последнего, и стало понятно, что там лишь простое воровство, а предательство было именно здесь.

Деревообрабатывающее предприятие находилось на окраине, ближе к территориям Смотрящего, поэтому мы рисковали. Однако задание есть задание, и надо было его выполнить.

И вот мы стоим в большой длинном цеху, где обрабатывают древесину. Здесь стоят транспортные ленты, по которым брёвна проходят через разные аппараты, где снимают кору, пилят их на доски, шлифуют, делают опилки от отходов. Достаточно было взглянуть на постоянный поток, чтобы понять, что дела идут отнюдь не плохо.

Мы стояли на помосте под крышей, свесив через перила управляющего этого места прямо над циркулярной пилой, чтобы сделать его более разговорчивым.

Что-нибудь изменилось? Нет, ни капельки. Богатый управляющий, несоответствующие доходы. Разве что…

— Я отправлял деньги другой семье! — всхлипнул он испуганно.

— Какой? — спросил я хмуро.

— Крансельвадским! Они пришли к нам! Не оставили просто выбора. Говорят, или нас закроют